Популяризаторы науки и космоса

[АниКей]

Взаимопомощь в космосе возможна: как «Союз» и «Аполлон» встретились на орбите
15 июля 2025 года, 09:07
Игорь Маринин
15 июля 1975 года стартом с космодрома Байконур ракеты-носителя «Союз» с кораблем «Союз-19» начался первый в истории освоения космоса международный пилотируемый экспериментальный полет «Аполлона» и «Союза» (программа ЭПАС). Через сутки корабли встретились на орбите, доказав тем самым возможность совместной работы на орбите космонавтов различных стан и кораблей различных систем. Этот полет положил основу для дальнейших совместных полетов по программам «Мир-Шаттл», «Мир-НАСА» и успешно продолжается в программе МКС.
Содержание
1От идеи к межгосударственному соглашению2Дата и план полета определены3Формирование экипажей4Новый «Союз» и тестовые полеты5«Летим!»: охотничий нож и непослушный люк6Историческое рукопожатие и эксперименты7После встречи на орбите
От идеи к межгосударственному соглашению
Идея взаимопомощи советских космонавтов и американских астронавтов, терпящих бедствие на орбите, возникла еще в 1963 году, как только ослабло противостояние в Холодной войне. В США набирала темп очень рискованная программа высадки астронавтов на Луну. Начиналась и лунная программа в СССР. В NASA возникла идея взаимной подстраховки: США и СССР должны были держать на своих космодромах ракеты с космическими кораблями на случай необходимости оказания помощи другой стороне. Предложение о совмещении таким образом лунных пилотируемых программ направил президент США Джон Кеннеди главе советского государства Никите Хрущеву. Но не сложилось...
В 1970 году в результате отмены трех полетов на Луну и отказа от создания второй станции «Скайлэб» в США остались неиспользованными ракета и корабль. 31 июля того же года администратор НАСА Томас Пейн в письме президенту АН СССР Мстиславу Келдышу предложил обсудить возможность стыковки американских и советских пилотируемых систем. Проектант НАСА Кэтрин Джонсон предложила идею разработать андрогинный стыковочный узел, который мог бы переключаться из активного состояния в пассивное и обратно (в это время на «Союзах» и «Аполлонах» были стыковочные узлы типа «штырь-конус», но различных конструкций).
Для перехода астронавтов из кислородной атмосферы при давлении 260 мм. рт. ст., применяемой на американских кораблях и станциях, в азотно-кислородную при давлении 760 мм. рт. ст., применяемой на советской технике, американцы предложили использовать шлюзовой отсек. Рассматривались варианты стыковки корабля «Аполло» к станции ДОС «Салют» или стыковки «Союза» со «Скайлэбом».
В 1972 году выяснилось, что эти варианты реализовать невозможно по техническим причинам. Одна из которых — невозможность создания на ДОСе второго стыковочного узла в обозримом будущем (создан в 1977 году). Другая — невозможность выведения «Союза» на орбиту с наклонением, где летал «Скайлэб».
Самым простым для реализации оказался вариант, предложенный директором НАСА Дж. Лоу по стыковке кораблей «Аполло» и «Союза». 24 мая 1972 года в это решение было закреплено межправительственным соглашением, которое в Москве подписали председатель Совета Министров СССР Алексей Косыгин и президент США Ричард Никсон. Директорами программы ЭПАС назначены Константин Бушуев и Глинн Ланни.
Для реализации такого проекта необходимо было решить множество проблем. Под руководством председателя совета «Интеркосмос» Бориса Петрова и начальника Центра пилотируемых космических полетов НАСА Роберта Гилрута для решения этих проблем образовано пять рабочих групп.

• Разработка стыковочного узла. Владимир Сыромятников / Д. Уэйд и Р. Уайт
• Разработка совместимых систем сближения. Виктор Легостаев / Д. Читем и Г. Смит.
• Радиосвязь между кораблями. Б. Никитин /т /Р. Дитц
• Жизнеобеспечение. И. Лавров и Ю. Долгополов / Р. Смайли и У. Гай
• Взаимодействие Центров управления полетом. А. Елисеев / П. Франк

Давление атмосферы в «Союзе» решили снизить с 760 мм до 530, а на «Аполлоне» слегка разбавить кислородную атмосферу азотом, что позволило сократить время на десатурацию при переходе из корабля в корабль с 2 часов до 25 минут.
Кроме того, В. Тимченко и П. Франк решали вопросы совместных экспериментов, а О. Сытин и К. Янг занялись баллистическими расчетами.
Дата и план полета определены
В июле 1972 г в Хьюстоне стороны утвердили основы полета. Первым стартует «Союз» с экипажем из двух человек. Через 7,5 часа стартует «Аполлон» с тремя астронавтами. На случай, если «Аполлон» не сможет стартовать вовремя и в резервные «окна» через 31 и 54,5 часа, СССР возвращает на Землю первый корабль, у которого заканчивается ресурс автономного полета, и запускает резервный корабль с дублирующим экипажем.
1 / 10




Три инженера осматривают стыковочную систему перед испытаниями в Центре Джонсона – Роберт Уайт, Владимир Сыромятников и Евгений Бобров. Июль 1974 года














Основные маневры при первой стыковке выполняет «Аполлон», у которого существенно больше ресурс для межорбитального маневрирования. При этом «Союз» поддерживает заданную ориентацию и стабилизацию. Совместный полет — около 2 суток. Предусмотрены шесть переходов из корабля в корабль (по три в каждом направлении). Первыми сразу после стыковки принимают двух гостей космонавты на «Союзе». Во второй день еще три перехода.
Стороны решили отказаться от возвращения в свой корабль через открытый космос в случае нештатных ситуаций с герметичностью переходных люков или неисправности в системе по замены атмосферы в стыковочном модуле. В этом случае участники должны были возвращаться на Землю в том корабле, в котором оказались в момент аварии. Правда, при первом переходе в «Союзе» оказывалось четыре человека и посадка в этом случае была бы невозможна. Но пошли на такой риск.
На четвертые сутки, 19 июля, корабли расстыковываются и после эксперимента «Искусственное затмение» стыкуются повторно. При этом роль активного выполняет уже «Союз», а «Аполло» поддерживает ориентацию и стабилизацию. В тот же день корабли расходятся окончательно и завершают полеты по своим национальным программам.
9 октября 1972 г., почти за два года до полета, были утверждены точная дата и время начала реализации программы ЭПАС — 15 июля 1875 года с 15:20 до 15:30 по Москве должен был стартовать «Союз».
Тогда же принято решение принять для кораблей обеих стран советскую конструкцию андрогинно-периферийного стыковочного устройства, оказавшуюся более легкой и надежной, чем американская. Доработка кораблей «Союз» для проекта была закреплена за их создателем ЦКБЭМ (НПО «Энергия), а НАСА заключило контракт на создание шлюзового отсека и адаптацию корабля «Аполло» с компанией «Норд Америкен Роквелл» на $64 млн.
Формирование экипажей
В июне 1972 года были сформированы три экипажа «Аполлона»: основной — Томас Стаффорд, Джон Свайгерт и Дональд Слейтон; дублирующий — Алан Бин, Рональд Эванс и Джек Лаусма, экипаж поддержки  — Кэрол Бобко, Роберты Криппен и Овермайер, а так же Ричард Трулли. Но вскоре выяснилось, что Свайгерт принимал участие в нелегальной отправке на Луну с экипажем «Аполло-15» маркированных конвертов с автографами астронавтов для последующей продажи, что в НАСА было категорически запрещено. Потому его отстранили от подготовки, заменив Венсом Брандом.
Советские экипажи для программы ЭПАС были сформированы в марте 1973 г. Первый экипаж: основной — Анатолий Филипченко и Николай Рукавишников, дублирующий — Владимир Джанибеков и Борис Андреев, резервный — Юрий Романенко и Александр Иванченков.
Но вскоре произошло событие, изменившее состав экипажей. 11 мая 1973 года станция ДОС-3 «Салют» сразу после выведения на орбиту из-за отказа системы управления выработала все топливо и стала неуправляемым «Космосом-557». Алексей Леонов и Валерий Кубасов, которые должны были через несколько дней лететь на эту станцию, оперативно переведены на программу ЭПАС и назначены первым экипажем, потеснив тем самым экипажи Филипченко, Джанибекова и Романенко.
Эти четыре экипажа и были объявлены 25 мая 1973 года. Впервые в истории советской космонавтики были названы и показаны не только основной, но все дублирующие и резервные экипажи. До этого летящий экипаж объявлялся только после удачного старта, а дублеры не объявлялись вообще.

В журнале «Огонёк» №23 за июнь 1973 года были опубликованы все четыре советских экипажа программы ЭПАС
Новый «Союз» и тестовые полеты
В ЦКБЭМ специально для полета по программе ЭПАС разработали новую модификацию корабля «Союз М» — 7К-ТМ (11Ф615А12). На нем были установлены солнечные батареи, андрогинно-периферийный агрегат стыковки (АПАС), система сброса и повышения давления, система связи с «Аполлоном». Внесены и другие изменения, позволившие увеличить длительность автономного полета увеличена с 2 до 6 суток.
Для отделки интерьеров корабля и для одежды экипажа использованы негорючие ткани и материалы. Полетный костюм каждого космонавта весил 12 кг и не горел даже при температуре 600 градусов.
Всего было изготовлено шесть кораблей этой «семидесятой» серии. Корабли оказались несколько тяжелее серийных «Союзов», поэтому для выведения их на орбиту впервые использовали более мощные ракеты «Союз У» (11А611У), до этого запускавшие только спутники военного назначения.
Первый корабль 7К-ТМ №71 был испытан в беспилотном варианте с 3 по 13 апреля 1974 года под названием «Космос-638». К нему было лишь одно замечание: спуск произошел по баллистической траектории. Полет второго корабля 7К-ТМ №72 прошел с 12 по 18 августа 1974 года идеально.
Для испытаний в реальном космическом полете Андрогинно-Периферийный Агрегат Стыковки (АПАС) установили на третий корабль 7К-ТМ (11Ф615А12 № 73). Стыковочный узел «Аполлона» имитировало специальное кольцо. Этот корабль, после старта получивший название «Союз-16», стартовал 2 декабря 1974 года  с Анатолем Филипченко и Николаем Рукавишниковым на борту. Во время шестисуточного полета космонавты испытали новый корабль, АПАС, систему сброса давления, сформировали расчетную орбиту встречи на высоте 225 км, проверили систему управления движением и систему жизнеобеспечения, а также систему цветного телевидения, впервые установленную на «Союзе».
За сутки до посадки Анатолий и Николай испытали систему аварийной расстыковки: на АПАСе были подорваны пироболты, которые расфиксировали «заклинившие» замки, а пружинные толкатели отбросили от «Союза-16» кольцо, имитирующее АПАС «Аполлона». Программа испытаний была выполнена полностью.
В марте 1975 года чуть не произошел срыв программы по вине советской стороны. Уже на Байконуре во время проверки летного «Союза М» (7К-ТМ №75) была обнаружена негерметичность стыковочного узла. АПАС оперативно сняли с корабля и отправили в «Энергию». При его обследовании были выявлены трещины в металле. Пришлось проверять стыковочные узлы и на двух резервных кораблях № 74 и №76. Был ли АПАС на 75-м корабле заменен целиком или дефект был устранен — выяснить не удалось, но старт произошел точно в намеченный срок.
«Летим!»: охотничий нож и непослушный люк
15 июля 1975 года в 15:20:00 по московскому времени, как и было запланировано еще в 1972 году, с космодрома Байконур стартовала ракета-носитель «Союз У», которая вывела на орбиту космический корабль «Союз-19» (7К-ТМ № 75) с командиром Алексеем Леоновым и бортинженером Валерием Кубасовым на борту. Параметры орбиты были близки к расчетной, но не обошлось без осложнений: за несколько минут до старта вышла из строя телевизионная система, которая впервые в цвете должна было показать землянам первое посещение американскими астронавтами советского космического корабля. Хотели даже отложить пуск на резервный день, но министр Сергей Афанасьев принял решение: «Летим!».
1 / 10




Старт ракеты-носителя «Союз-У» с кораблем «Союз-19»














Пока Леонов и Кубасов осваивались на орбите, специалисты на земле искали причину отказа. Выяснилось, что неисправен коммутатор, с помощью которого с Земли могли включать любую из пяти бортовых телекамер. Владимир Джанибеков и Олег Макаров на стенде в НПО «Энергия» вскрыли аналогичный коммутатор, по рекомендациям конструкторов поставили необходимые перемычки и он заработал. Соответствующие рекомендации отправили на «Союз-19». Несмотря на то, что по плану полета экипаж должен был отдыхать, космонавты занялись ремонтом. Много времени понадобилось Валерию Кубасову, чтобы вскрыть внутреннюю дюралевую обшивку. Ведь из инструментов были только ножницы, отвертка и пассатижи.
Наконец дюралевую панель удалось загнуть. Но быстро снять коммутатор тоже не получилось. Он оказался прикрученным четырьмя болтами, залитыми эпоксидкой. На четвертом болте пассатижи сломались. Ключ на 12 — бородок отломился. Леонов достал охотничий нож, который купил в магазине перед стартом за 5 рублей 50 коп. Вот он и выручил. Кубасов установил необходимые перемычки, замотал все лейкопластырем. Алексей Леонов его удерживал и помогал советами. В итоге 16 июля в 19:35 ЦУП получил цветное изображение с борта.
15 июля в 22:50 московского времени с мыса Канаверал стартовала РН «Сатурн», которая вывела на расчетную орбиту корабль «Аполлон» с командиром Томасом Стаффордом, пилотом командного модуля Венсом Брандом и пилотом стыковочного модуля Дональдом Слейтоном. Уже на орбите «Аполлон» отделился от второй ступени, развернулся на 180 градусов и пристыковался к стыковочному модулю, закрепленному на переходнике ступени. Затем вместе с ним отошел от ступени на безопасное расстояние.
Но тут на «Аполлоне» возникла серьезная проблема — заклинил механизм открытия люков между командным и стыковочным модулями, через который можно было попасть в «Союз». Возникла угроза срыва программы взаимных переходов, хотя на стыковку это никак не влияло. В центре управления Хьюстона на фотографиях обнаружили ошибку в процессе сборки механизма и разработали новую методику удаления стыковочного агрегата из проема люка. И астронавты не спали всю ночь, но справились с непослушным люком. Началось маневрирование. «Аполлон» осторожно подобрался к ожидавшему на орбите «Союзу-19».
Историческое рукопожатие и эксперименты
17 июля в 19:09:09 МВ произошло касание АПАСов «Аполлона» и «Солюза-19». Через 4 минуты корабли накрепко соединились. Около трех часов понадобилось на переход Стаффорда и Слейтона в стыковочный модуль, проверку герметичности люков и адаптации организмов к азотно-кислородной атмосфере «Союза». Наконец люк раскрылся и на земле увидели, как в «Союз» со словами «Здравствуйте, Алексей, Валерий! Как дела?» вплыл Стаффорд. «Рад тебя видеть», — ответил Леонов по-английски. И они пожали друг другу руку.
Стыковка состоялась, когда корабли пролетали над Москвой, а рукопожатие космонавтов произошло над Эльбой, что было очень символично в год 30-летия Великой Победы.
Трансляция этого исторического события шла через спутники на весь мир.  Затем Леонов, Стаффорд, Кубасов и Слейтон, а также Бранд, оставшийся в «Аполлоне», выслушали приветствие генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Брежнева и президента США Джеральда Форда. Позже, уже в записи, на борт передали приветствие генерального секретаря ООН Курта Вальдхайма. Пока Алексей и Том занимались символикой — соединяли половинки памятных медалей, подписывали совместные документы и обменивались сувенирами, Валерий и Дональд в стыковочном модуле провели эксперимент «Универсальная печь» по влиянию невесомости на кристаллизацию металлов и полупроводников.
Первый визит американцев в «Союз» завершился ужином. За столом в бытовом отсеке собрались Стаффорд, Слейтон, Кубасов и Леонов. Алексей вручил Тому, Дональду и Валерию тубы, на которых были этикетки «водка Московская», «водка Столичная» и «водка Русская», произнес: «По традиции, за встречу!» и протянул для символического чоканья свою тубу с надписью «Старка». Астронавты замерли в замешательстве, закивали на телекамеру, давая понять, что все увидят, а им нельзя... Леонов: «Я сейчас выключу, чтобы никто не видел». И выключил. А с Земли команда: «Включить!» Пришлось включить.
И тут выяснилось, что в тубах не водка, а борщ. В объектив фотоаппарата, которым Кубасов снимал астронавтов в «Союзе», попало разочарованное лицо Слейтона в момент, когда он произносил: «Слушай, зачем ты обманул? Лучше бы была водка!»
На следующий день, 18 июля, Леонов отправился в «Аполлон», а Кубасов принимал в «Союзе» Бранда. В тот же день Леонов вернулся в «Союз» вместе со Стаффордом, а Кубасов с Брандом перешли в «Аполлон» к Слейтону. Вечером все разошлись по своим кораблям. В этот день небожители не только гостили друг у друга, но и провели много экспериментов, среди которых «Рост микроорганизмов», «Зонообразующие грибки», «Микробный обмен» и другие.
После встречи на орбите
19 июля в 12:03:15 по Москве корабли расстыковались, но ненадолго. Сначала они провели эксперимент «Искусственное затмение», когда «Аполло», отойдя от «Союза», на 60 м заслонил собой Солнце, а Кубасов отснял солнечную корону, образовавшуюся вокруг его корпуса. Затем корабли вновь состыковались. Но в этот раз Слейтон удерживал стабилизацию «Аполлона», а Леонов в 12:34 успешно к нему пристыковал свой «Союз-19». Но не все прошло гладко. После стыковки на «Аполлоне», видимо, случайно на мгновение включились движки и он закачался относительно «Союза». 
Тем не менее стыковочные узлы кораблей выдержали нерасчетные боковые нагрузки, и в 15:26 корабли успешно расстыковались, теперь уже окончательно. В течение следующих трех с половиной часов корабли летали в прямой видимости друг друга, выполняя эксперимент «Ультрафиолетовое поглощение».
Весь следующий день Леонов и Кубасов выполняли научные эксперименты. Всего экипаж «Союза» выполнил 32 эксперимента, из которых пять совместно с астронавтами.
21 июля 1975 г в 13:50:51 спускаемый аппарат «Союза-19» успешно приземлились в заданном районе в 54 км северо-восточнее Аркалыка. Астронавты на «Аполлон» летали еще трое суток, выполняя свою программу экспериментов и 25 июля в 00:18:24 командный модуль с астронавтами приводнился в 600 км западнее Гавайских островов.
При этом произошел серьезный инцидент. Во время спуска на парашютах через открывшийся клапан выравнивания давления в командный модуль попали пары тетраоксида азота от двигателей управления спуском. Стаффорд сразу после приводнения быстро отстегнулся от кресла и передал Бранду и Слейтону кислородные маски. Тем не менее экипаж получил отравление, к счастью, не тяжелое. Через несколько дней усилиями врачей здоровье астронавтов было восстановлено.
Так, в целом успешно, завершилась первая в мире стыковка космических кораблей разных систем, запущенных в разных полушариях и дружная совместная работа советских космонавтов и американских астронавтов. Центры управления СССР и США научились взаимодействовать в управлении полетами. Этот опыт через много лет позволил реализовать программы «Мир-Шаттл» и «Мир-НАСА» и уже 27 лет успешно управлять Международной космической станцией.

[АниКей]

[АниКей]

[Старый]

Фото:
(1) — Космонавт Леонов А.А. и астронавт Стаффорд Т.П. в макете орбитального модуля корабля «Союз» в космическом центре им. Джонсона во время тренировки по программе ЭПАС

Сначала глянул на фото. Думаю: "Боже, что это? БО Союза в представлении американцев, что-ли?  " Так оно и оказалось... 

[Брабонт]

Понравилась фотография переходного отсека без внешних панелей. Раньше не попадалась.

[Старый]

Опять напомнили что в первых прикидках американцы представляли себе Союз как слегка переделанный Восток. 

[АниКей]

[АниКей]

Контакт подъема
Вот, что я имею в виду, когда говорю, что дверь в МЗК (Там где стоят "Бураны") действительно большая. Если фото увеличить, то можно увидеть меня.
3🔥77😱17❤11
7.8K views

[АниКей]

Panicboomb
Forwarded from 

10 лет назад Леонов и Стаффорд встречались в Музее космонавтики по случаю 40-летнего юбилея стыковки.

К сожалению, фотографии в хорошем качестве найти сейчас не удалось.
Помимо статей от Роскосмоса и космических блоггеров, можно прочесть ещё и небольшую статью десятилетней давности на сайте музея, посвященную именно встрече двух генералов спустя 40 лет.

14 views

[АниКей]

[АниКей]

[АниКей]

[АниКей]

[АниКей]

readovka.news

«Союз – Аполлон»: 50 лет диалога — Readovka.news


15 июля 1975 года на орбите Земли прошла одна из самых сложных операций в истории освоения космоса. 50 лет назад на старт вышли два корабля «Союз-19» (в составе экипажа – Алексей Леонов вместе Валерием Кубасовым) и «Аполлон», на борту которого находились Томас Стаффорд, Вэнс Бранд и Дональд Слейтон. Через почти двое суток произойдет что-то невероятное: американский и советский космические аппараты состыкуются на 46 часов и 47 минут.
Рукопожатие на орбите имело колоссальный успех в обеих сверхдержавах. Вот отрывок текста первого сообщения ТАСС от 17 июля о стыковке «Союза» и «Аполлона»:

«Успешным проведением стыковки экспериментально подтверждена правильность технических решений в конструкции совместимых стыковочных агрегатов, разработанных в творческом содружестве советскими и американскими учеными и специалистами.
В течение последующего двухсуточного совместного полета космических кораблей "Союз-19" и "Аполлон" их экипажи совершат взаимные переходы из одного корабля в другой и проведут совместные научные эксперименты.
В соответствии с договоренностью между советской и американской сторонами во время переходов космонавтами будет произведен обмен национальными флагами, текстами Соглашения между СССР и США о сотрудничестве в исследовании и использовании космического пространства в мирных целях, памятными медалями и платами, а также семенами деревьев, которые будут высажены в СССР и США. На борту состыкованных кораблей экипажами будет подписано свидетельство об осуществлении стыковки кораблей "Союз-19" и "Аполлон"».

Проведение такой значимой программы, как «ЭПАС», стало возможным в ходе разрядки международной напряженности. Глупо скрывать то, что экспериментальная миссия состоялась в том числе, потому что обе стороны конфликта в холодной войне искали точки соприкосновения.
А может ли подобное прорывное по значимости событие произойти в наши дни? Российско-китайско-американская миссия на Марс? Новая МКС?
Вероятный ответ: вряд ли. И здесь важен не только технологический вопрос, но и политический.
Недавно в интервью корреспонденту кремлевского пула Павлу Зарубину Владимир Путин подчеркнул, что долгое время был уверен, что противоречия между Россией и Западом лежат в идеологической плоскости. Президент признал свою ошибку:

«У нас были иллюзии, и у меня тоже, которые заключались вот в чем: я и многие исходили из того, что были проблемы взаимоотношений между Советским Союзом и так называемом Западом, в основе которых лежали идеологические разногласия. С одной стороны – коммунистический режим, многие считали его тиранией, а с другой стороны – демократический мир во главе с Соединенными Штатами. <...> Я тоже так считал, что главное противоречие идеологического характера, но, когда уже Советского Союза не стало, никакого коммунистического режима не было, а наплевательское отношение к стратегическим интересам Российской Федерации осталось».

Глава российского государства подчеркнул, что «наплевательское» отношение соседствовало с желанием Запада достичь геополитических целей касательно статуса России, чтобы получить преимущество. По словам Путина, на своем президентском посту он прикладывал множество усилий, чтобы донести до других лидеров, что стратегические интересы Российской Федерации нужно учитывать.
Для президента вопрос равного разговора со всеми «главными» странами мира – ключевой.
Дональд Трамп действует и работает иначе, свою манеру лидер США описывал в книге «Искусство сделки»:

«Мой стиль заключения сделок прост и откровенен <...> я просто дожимаю и дожимаю, чтобы получить желаемое. Иногда я соглашаюсь на меньшее, но в большинстве случаев я все равно получаю то, что хочу».

Можно ли сказать, что Трамп говорит на равных с Путиным в прямых переговорах? Несомненно, ведь оба президента оценили свои звонки как продуктивные. Путин не стал бы признавать их эффективными, если бы с ним говорили с позиции силы – это отмечали и в Кремле, в том числе до 24 февраля.
Сам Дональд Трамп действительно сломал лед последних трех лет. При Байдене ситуация, когда спецпредставитель Владимира Путина Кирилл Дмитриев летит в Нью-Йорк с целью узнать позицию США по решению украинского вопроса, была невозможна.
Важно понимать, что угрозы Трампа – это угрозы бизнесмена. Он ищет возможность провернуть сделку, когда на него давят медиа и политические оппоненты. Теперь Вашингтон активизировал новые инструменты влияния на Москву, но оценить их реальный риск невозможно в полной мере, так как мы уже все знаем, что Трамп может просто блефовать.
Возвращаясь к вопросу, что был задан в начале текста. Можем ли мы вновь увидеть объединение Москвы и Вашингтона – да, можем. Важно помнить, что 50 лет назад двум непримиримым системам удалось совершить космическое рукопожатие, сейчас они совсем не враждебны и вопрос больше не лежит в плоскости идеологии, по крайней мере на уровне декларируемых истин. Вопрос в равноправном сотрудничестве.
И как говорил один мудрец: «Мы заключаем мир с врагами, не с друзьями».

[АниКей]

[АниКей]

[АниКей]

[АниКей]

[АниКей]

«Пятисотка»: как рождался мощный универсальный «Протон»
16 июля 2025 года, 09:50
Игорь Афанасьев
16 июля 1965 года с космодрома Байконур состоялся первый пуск двухступенчатой ракеты УР-500, которая вывела на орбиту тяжелый спутник-лабораторию «Протон» для исследования космических лучей. Pro Космос разбирается, почему это событие стало вехой в истории отечественной космонавтики.
Содержание
1Начало пути2Поиск двигателя3Четыре или шесть блоков?4Особенности конструкции5Конец МБР6Первый пуск7Первый тяжелый спутник8За частицами высоких энергий9Результаты и значение

Спойлер

Начало пути
Весной 1961 года особое конструкторское бюро №52 (ОКБ-52) под руководством Владимира Челомея начало инициативную проработку изделия, способного играть роль межконтинентальной баллистической ракеты тяжелого класса, глобальной ракеты или мощного космического носителя. УР-500 (универсальная ракета со стартовой массой 500 т) должна была доставлять к цели термоядерный заряд предельной на тот момент мощности, или же выводить на околоземные орбиты разнообразные космические аппараты, включая пилотируемые военные ракетопланы.
ОКБ-52 отвечало за весь комплекс в целом; проектированием и производством ракеты занимался филиал №1 в Филях — машиностроительный завод имени М.В. Хруничева (ЗИХ) с собственным КБ. Сборку изделий планировалось осуществлять на заводе, после чего их отправляли по железной дороге к местам испытаний или запуска. Это позволяло сократить объем работ на стартовой площадке.
Для транспортировки были разработаны специальные закрытые платформы, которые обеспечивали сохранность блоков. Габариты ракеты соответствовали железнодорожным стандартам: диаметр и длина блоков адаптировались под размеры тоннелей, мостов и поворотов.
Поиск двигателя
Хотя использование долгохранимых самовоспламеняющихся компонентов топлива, таких как азотный тетраоксид («амил») и несимметричный диметилгидразин («гептил»), значительно упрощало конструкцию ракеты и стартового комплекса, разработка первой ступени оказалась непростой задачей.
На тот момент специалисты Филиала №1 не имели большого опыта в создании ракет. Они рассматривали различные варианты, включая моно- и полиблочные схемы. По воспоминаниям Эдуарда Радченко, ветерана КБ «Салют», ведущий конструктор УР-500 Виталий Выродов столкнулся с отсутствием мощного двигателя, способного обеспечить тягу для старта тяжелого носителя.
Изначально планировалось использовать РД-0203, разработанный ОКБ-154 Семёна Косберга для ракеты УР-200. Он строился по экономичной замкнутой схеме с дожиганием газа, отработанного на турбонасосе. Однако его тяга составляла всего 50 тонн. Проектанты рисовали компоновки с гипотетическими двигателями большей мощности, но отсутствие последних вынуждало искать альтернативные решения. Рассматривались различные компоновки, включая разное число РД-0203 (при стартовой массе ракеты 500 тонн на первую ступень пришлось бы поставить 12–14 двигателей), но это усложняло конструкцию и снижало надежность.
Ситуация изменилась осенью 1961 года, когда Сергей Королёв отказался от использования на сверхтяжелой ракете Н-1 двигателя РД-253 — к слову, тоже работающего по замкнутой схеме, но обеспечивающего тягу 150 тонн. Ракетчик Владимир Челомей договорился с двигателистом Валентином Глушко о применении РД-253 на первой ступени УР-500: в октябре–ноябре 1961 года группа специалистов Филиала №1 во главе с заместителем главного конструктора Дмитрием Полухиным посетила ОКБ-456, где изучила проектную документацию на РД-253 и дала положительное заключение о его пригодности.
Четыре или шесть блоков?
Полиблочная компоновка первой ступени предусмотрела сокращение числа двигателей до восьми. Она включала несущий центральный блок-бак окислителя и четыре подвесных боковых блока-бака горючего. РД-0203 на боковых блоках качались в карданах для управления вектором тяги, тогда как двигатели РД-253 стояли неподвижно, поскольку изначально узлов качания не имели.
Однако эта схема казалась специалистам Филёвского филиала слишком сложной из-за большого числа изделий разных разработчиков, обладающих отличающимися характеристиками, да еще функционирующих по разным циклограммам. Это затрудняло управление включением и работой (общие магистрали питания требовали учёта взаимного влияния характеристик двигателей) и снижало надёжность всей установки. Виталий Выродов, будучи двигателистом по образованию, осознавал эти проблемы и искал более надёжное решение.
В самом начале 1962 года была предложена новая компоновка: один центральный блок окислителя диаметром 4,1 метра с шестью двигателями РД-253 и шесть боковых блоков горючего диаметром по 1,6 метра. Эта схема упрощала силовую схему ступени, пневмогидравлическую схему двигательной установки, обеспечивала надёжное управление в полёте, а также снижала массу конструкции и обеспечивала устойчивость при транспортировке и сборке. Правда, для решения проблемы управления вектором тяги нужны были сильфонные узлы на топливных магистралях, а также узел качания для отклонения РД-253 на угол около 11°.
Компоновку с шестью двигателями и шестью боковыми блоками представили на рассмотрение руководству. Однако начальник Филиала №1 Виктор Бугайский изначально отказывался обсуждать изменения, ссылаясь на уже утверждённое решение Владимира Челомея по компоновке с восемью двигателями и четырьмя боковыми блоками. Переломным моментом стало появление проекта крылатого ракетоплана как полезной нагрузки для УР-500. Расчёты показали, что старая компоновка не обеспечивала эффективного управления в полёте, требуя установки громоздких хвостовых стабилизаторов. Новая же схема позволяла обойтись без них, обеспечивая устойчивое управление.
1 / 10




Динамические макеты УР-200, УР-500К и «связки» из четырёх УР-200 (первоначальный вариант УР-500)














Особенности конструкции
Эскизы новой компоновки, выполненные Эдуардом Радченко за 1 (один!) день, были переданы в ОКБ-456, где согласились доработать РД-253. На совещании 16 января 1962 года начальник проектного отдела Филиала №1 Геннадий Дермичев и ведущий конструктор Виталий Выродов представили новую компоновочную схему. Владимир Челомей утвердил компоновку, признав ее оптимальной по динамической прочности, частоте колебаний жидкости и упругим колебаниям конструкции. Схема не только отвечала требованиям транспортировки и сборки, но и заложила фундамент для создания надежной и мощной ракеты, известной впоследствии как «Протон».
Концепция первой ступени, включающей комбинацией баков различного диаметра с закреплением двигателей в нижней части несущего «центра», а не на боковых блоках, как кажется со стороны, стала предметом патента № 36616, выданного 26 июля 1966 года группе разработчиков, в которую вошли В. Челомей, В. Бугайский, В. Карраск, Г. Дермичев, Э. Радченко, Я. Нодельман, В. Выродов, Н. Егоров и Ю. Колесников.
Моноблочная вторая ступень, имеющая тот же диаметр 4,1 метра, что и центральный блок первой ступени. Она оснащалась четырьмя качающимися в карданах двигателями (три РД-0208 и один РД-0209), которые являлись вакуумными модификациями упомянутого РД-0203. Они развивали тягу в пустоте по 60 тонн каждый. Разделение первой и второй ступеней — горячее (струи газов верхней ступени расталкивали нижнюю, упрощая запуск двигателей в полёте).
Кроме компоновки, УР-500 воплотила множество новшеств, таких как фрезерованные «вафлей» баки, уменьшающие массу конструкции, прокладка коммуникаций по борту изделия, стыкуемых через торец нижнего отсека, что устранило необходимость в кабель-мачте, двигатели замкнутой схемы на обеих ступенях и систему управления с дублированием и троированием гиростабилизированных платформ. Эти решения обеспечили высокую надёжность и эффективность ракеты.
Конец МБР
Как уже упоминалось, важной проблемой была доставка ракеты на полигон, находящийся на расстоянии более 2100 км от завода-изготовителя. Разработчики остановились на железной дороге, что наложило ограничение на максимальный диаметр транспортабельного блока — 4,1 метра.
Для перевозки блоков ракеты использовались специальные крытые железнодорожные платформы. Они оснащены жесткими ложементами и мягкими прокладками, которые защищали ракету от повреждений во время транспортировки. В один «вагон» паковался центральный блок, в другой — вторая ступень; три вагона служили для перевозки шести боковых блоков (по паре на платформе). Внутри вагона установлена система кондиционирования, которая поддерживает оптимальный температурный режим для ракеты на протяжении всего пути. Из-за больших габаритов движение состава с такими вагонами было возможно только при условии остановки встречных поездов.
24 апреля 1962 года вышло Постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР о начале разработки ракеты УР-500 с окончательной полиблочной компоновкой первой ступени. В мае на базе этого варианта был выпущен аванпроект. 17 января 1963 года заказчик — Министерство обороны — утвердил тактико-технические требования. Проектирование УР-500 в целом завершилось к концу 1964 года. Можно было приступать к летным испытаниям.
В сентябре 1964 года на космодром прибыл Никита Хрущев. Владимир Челомей с гордостью показал ему технологический макет УР-500 на стартовом комплексе. Также были представлены транспортная тележка и макет шахтно-пусковой установки. Хрущев оценил ракету, поразившись ее размерами и возможностями. Он остался доволен, но с иронией спросил: «Так что мы будем строить — коммунизм или шахты для УР-500?» Было ясно, что идея военного применения ракеты его не вдохновляла.
После «октябрьского переворота» проект сверхмощной межконтинентальной и глобальной ракеты был свернут, и УР-500 переориентировали на космические задачи. Президент Академии Наук Мстислав Келдыш настоял на создании трехступенчатого варианта УР-500К, способного выводить более тяжелые грузы и участвовать в реализации очень сложных космических программ, в частности, пилотируемого облета Луны. Но для начала надо было хотя бы проверить концептуальные решения, заложенные в УР-500.
Первый пуск
Подготовка к запуску новой ракеты проходила на левом («челомеевском») фланге западной части полигона. Система собиралась и проверялась в горизонтальном положении в монтажно-испытательном корпусе (МИК) на технической позиции (площадка №92). Затем ракету вывозили из корпуса специальным транспортером-установщиком на железнодорожном ходу. На стартовой позиции (площадка №81) УР-500 поднималась из горизонтального положения в вертикальное и закреплялась на стартовом столе.
В отличие от знакомой всем королёвской «семёрки» челомеевская «пятисотка» не подвешивалась, а ставилась хвостовой частью непосредственно на поворотных опорах пускового стола. Обслуживание проводили с помощью передвижной башни на рельсовом ходу; перед стартом ее отводили в сторону.
Кабельные и заправочные операции выполняли с помощью сложного электро-, гидро- и пневморазъема. Его ответная часть находилась на днище центрального блока первой ступени.
Пусковой стол оборудовался двухлотковым газоотводным каналом. В момент старта и первые секунды полета шесть поворотных опор аккуратно сопровождают движение ракеты до высоты примерно 100-150 мм. Затем они убираются в специальные ниши стартового стола и закрываются защитными створками. Механизм стыковки разъемов поднимается вместе с опорами, отслеживая траекторию ракеты. После этого он отбрасывается вниз с помощью пневмоускорителя и герметично закрывается стальной бронекрышкой. Эта крышка также выполняет функцию рассекателя газовой струи.
Первый летный образец УР-500, известный как «изделие 8К82 №20701», прибыл на полигон 24 июля 1964 года. Руководителем Государственной комиссии по проведению летных испытаний стал генерал-майор артиллерии Александр Захаров, начальник НИИП-5 — космодрома Байконур.
Из-за спешки при подготовке ракеты на стартовой позиции возникла угроза аварии: при заправке баков окислителем один из разъемов оказался негерметичным, и часть азотного тетраксида разлилась на электрожгуты. Возник вопрос: пускать ракету или отложить старт? После проверки выяснилось, что замыкания на корпус нет. Владимир Челомей принял решение о запуске.
16 июля 1965 года, в 17:16 по местному времени, ракета стартовала. Выведение прошло успешно, и на орбите оказался тяжелый научный спутник «Протон-1». Только через несколько часов после запуска специалисты ОКБ-52 получили сигналы о том, что космический аппарат функционирует нормально.
Первый тяжелый спутник
Сразу после первого пуска УР-500 в советские СМИ в появились сообщения о создании уникального носителя «Протон», который способен вывести на орбиту гораздо больше груза, чем все предыдущие ракеты. Однако это утверждение касалось только советских средств выведения.
В прессе указывалась масса научной аппаратуры, установленной на последней ступени «Протона», которая составляла 12,2 тонны. Но на самом деле «чистая» масса полезной нагрузки двухступенчатой ракеты (без служебных систем на верхней ступени) составляла всего 8,3–8,4 тонны, что на 22–24% больше, чем у самой мощной на тот момент ракеты из «семёрочного» семейства.
Пока ЗИХ изготавливал двухступенчатую УР-500, головное ОКБ-52 по Постановлению ЦК КПСС и Совмина СССР №655-268 от 3 августа 1964 года разработало спутник-демонстратор расчетной массой на орбите 8300 кг, несущий 3500 кг научной аппаратуры и имеющий срок активного существования 45 суток.
Спутники «Протон» создавали в двух сериях (тип Н-4 и Н-6), для запуска на двух- и трехступенчатом варианте носителя соответственно. Кроме проверки возможностей ракеты, они решали важные задачи в астрофизике и ядерной физике. Например, изучали энергетический спектр и химический состав космических лучей с энергией от 10¹¹ до 10¹⁵ эВ, а также исследовали ядерные взаимодействия частиц сверхвысоких энергий, до 100 000 млрд эВ. Кроме того, с их помощью определялись интенсивность и энергетический спектр галактических электронов и гамма-лучей с энергией более 50 млрд эВ. Наконец, оценивалась радиационная опасность солнечных космических лучей.
Конструкция спутников разрабатывалась в ОКБ-52, научные инструменты — в Научно-исследовательском институте ядерной физики Московского Госуниверситета (НИИЯФ МГУ).
Конструкция включала в себя корпус с герметичным приборным отсеком, четыре солнечные батареи в форме «пропеллера» с наклоном 45°, головной обтекатель, а также системы раскрытия солнечных батарей, которые работали на пружинах и пневматике. Особое внимание уделялось надежности срабатывания.
Для спутников, запускаемых двухступенчатой ракетой, головной обтекатель делался неразрезным, с силовой конструкцией из поперечных шпангоутов и толстой обшивки. Его большой вес стал следствием недостаточного опыта конструкторов.
Для более тяжелых аппаратов следующей серии, запускаемых на трёхступенчатой ракете, обтекатель сделали разрезным, с тонкой обшивкой, усиленной гофром, и шариковыми замками. Это позволило снизить вес и повысить надежность раскрытия. Этот вариант имел пружинный привод обтекателя, который мог сбросится даже если несколько пружин выйдут из строя. Принципы «живучести» стали стандартом для последующих разработок реутовского предприятия.
1 / 7




Спутник Н-4 «Протон-1» (в центре) и его научная аппаратура (слева внизу) в павильоне «Космос» ВДНХ СССР (1970-е годы)











За частицами высоких энергий
Научную аппаратуру разработал НИИЯФ МГУ: за 9 месяцев команда ученых под руководством Николая Григорова создала сложную систему, способную давать дала уникальные данные. Институт задействовал все ресурсы: механические мастерские, группу электронщиков и другие подразделения. Для работы понадобились массивные поглотители частиц, которые проходят более метра в тяжелых материалах, таких как свинец и железо. Ключевым инструментом стал ионизационные калориметры СЭЗ-14 весом 7 тонн для спутников серии Н-4 и ИК-15 весом 12,5 тонн для спутников серии Н-6.
Эти инструменты включали ионизационные камеры, мишени из графита и железа, а также детекторы заряда. СЭЗ-14 был оснащён более чем сотней усилителей импульсов, что было новаторским решением для космических аппаратов того времени.
Кроме того, в систему входили гамма-телескоп, сцинтилляторный телескоп, пропорциональные счётчики и газо-сцинтилляторный телескоп Черенкова. Эти устройства регистрировали частицы с энергией до 10 миллионов мегаэлектронвольт.
Научная аппаратура ставилась на крестовину (Н-4) или в цилиндрическую оболочку с фермой (Н-6), что обеспечивало прочность и минимальный вес.
Спутник обеспечивался электроэнергий даже без стабилизации солнечных батарей в полете, только за счет соответствующей конфигурации панелей. Фотоэлектрические преобразователи крепились к стеклосетке на лёгком профильном каркасе, образующем коробчатую конструкцию. Это позволяло минимизировать вес и обеспечить высокую сохранность элементов.
Панели раскрывались с помощью механической системы с шариковыми замками и пружинами, которая была дополнена дублирующей пневматикой для повышения надежности.
Терморегулирование осуществлялось с помощью радиатора-теплообменника. Связь поддерживалась через радиомаяк на частоте 19,910 МГц. Антенны были установлены сверху и снизу спутника, а датчики ориентации находились на пирамидальной конструкции.
Солнечные батареи и обтекатель прошли тщательные наземные испытания, включая статические, вибрационные и функциональные проверки. Для серии спутников Н-6 понадобился специальный электрогидравлический стенд в Кимрах, поскольку первоначальная конструкция... деформировалась при испытаниях. После модернизации стенда и сооружения тесты завершились успешно.
1 / 11




Графика А. ШлядинскогоТрёхступенчатая ракета-носитель УР-500К с разгонным «Блоком Д» и лунным кораблём 7К-Л1 («Зонд»)















Результаты и значение
С 16 июля 1965 по 6 июля 1966 года двухступенчатая УР-500 («Протон») выполнила четыре пуска и вывела на орбиту три спутника:

• 16 июля 1965 года — «Протон-1» (проработал на орбите 45 дней);
• 2 ноября 1965 года — «Протон-2» (96 дней);
• 6 июля 1966 года — «Протон-3» (72 дня).

Третий по счету пуск, проведенный 24 марта 1966 года, завершился аварией из-за нештатного сброса хвостового отсека второй ступени.
В 1967 году, в рамках программы облета Луны начались испытания трёхступенчатой ракеты-носителя УР-500К, да еще и с разгонным блоком «Д» в качестве четвертой ступени. В первом полете 10 марта 1967 года на траекторию, имитирующую полет к Луне, был выведен беспилотный корабль «Зонд», обозначенный как «Космос-146».
Только после проведения нескольких пусков по облетной программе, 16 ноября 1968 года трехступенчатой ракетой-носителем УР-500К («Протон-К») на околоземную орбиту был выведен спутник «Протон-4» (аппарат серии Н-6 массой около 17 т). Он оставался в космосе 250 дней.
«Протоны» успешно выполнили научную программу, заложив основу для изучения космических лучей. В частности, они зафиксировали уникальный результат — «загиб» спектра протонов при энергии около 2·10¹² эВ, указывающий на обогащение космических лучей тяжелыми ядрами. Хотя однозначного подтверждения этого результата не было получено (для подтверждения требовались дополнительные запуски), данные спутников остаются ценным вкладом в астрофизику.
Конструкция спутников «Протон» стала пионерской для СССР, особенно в области создания больших солнечных батарей и тяжелых научных приборов. Их разработка продемонстрировала способность советских инженеров и учёных решать сложные задачи в сжатые сроки, заложив основу для будущих космических миссий.
А носитель «Протон» сыграл ключевую роль в отечественной и международной космических программах, став одной из самых мощных, надежных и универсальных ракет в мире. Уникальная компоновка, инновационные решения и возможности определили ее место в истории космонавтики.
«Протон-К» стал самым массовым тяжелым носителем в СССР и, пожалуй, в мире (во всяком случае, после ухода со сцены «Сатурна-5» и до появления «шаттла»). С его помощью на орбиту выводили автоматические станции для доставки лунного грунта, «Луноходы», межпланетные аппараты к Марсу, Венере и комете Галлея. Также он использовался для запуска долговременных орбитальных станций «Салют», орбитальных пилотируемых станций «Алмаз», транспортных кораблей снабжения и базовых модулей «Мира» и МКС. С 1996 года он начал использоваться для коммерческих запусков иностранных космических аппаратов.
С середины 2000-х основной модификацией ракеты стала «Протон-М». С его помощью запускались как российские, так и зарубежные аппараты. Благодаря «Протону-М» на орбиту был выведен многоцелевой лабораторный модуль «Наука» — значимое событие для отечественной космонавтики.

[свернуть]

[АниКей]