Страдания по Роскосмосу

[Старый]

Надо писать с двумя "ц".

[Старый]

https://t.me/skabe eva/31691

ФАБ-1500, термобарический боеприпас

Это ей в МО так сказали или она сама додумалась? 
Термобарические боеприпасы называются "ОДАБ" а не "ФАБ". 
Значит я переоценил. Даже на трёшечку не потянуло. 

[АниКей]

[АниКей]

prokosmos.ru

Холодный газ, пламенное сердце: прорывной потенциал и проблемные задачи «Амура-СПГ»

Ракетно-космический центр (РКЦ) «Прогресс» ведет активную разработку многоразовой метановой ракеты «Амур-СПГ». Для этого специально создано отдельное проектное бюро, сообщил первый замглавы предприятия Равиль Ахметов. По его словам, специалисты уже проводят эксперименты, связанные с посадкой первой ступени будущего носителя. Какие проблемные задачи стоят перед «Амуром-СПГ», что известно о двигателе ракеты, в чем преимущества метана перед другими видами горючего и какие еще инновационные решения используются при создании носителя — в новой статье Pro Космос.

Спойлер

Минувшим летом, 29 августа, глава Роскосмоса Юрий Борисов осмотрел производственные площадки самарского РКЦ «Прогресс» и провел совещание с руководством предприятия, посвященное, в том числе, проекту «Амур-СПГ». При реализации этой важнейшей и технологически сложной российской разработки объединены сразу несколько инноваций, не характерных для отечественного ракетостроения.
Во-первых, это использование в качестве горючего сжиженного природного газа (СПГ), о чем говорит название космического ракетного комплекса. Во-вторых, основной критерий при проектировании — минимальная стоимость пуска. В-третьих, многоразовая первая ступень с высокой (30 полетов) кратностью использования.
Новое горючее
Природный газ является доступным и экологически чистым горючим. Имея в составе метан (на 70—98%) и более тяжелые углеводороды — гомологи метана (этан, пропан, бутан и пентан) и малую толику веществ, не являющихся углеводородами (водород, сероводород, углекислый газ, азот, гелий и другие инертные газы), можно надеяться, что при полном сгорании природного газа в кислородной среде образуются только углекислый газ и водяной пар — чистый выхлоп с высокой скоростью истечения сгоревших газов.
В качестве ракетного горючего метан рассматривался более ста лет назад, но до практического освоения прошли десятилетия из-за... невысокой актуальности применения.

В самом деле: еще недавно ракетчиков интересовала максимальная эффективность компонентов топлива: чем выше удельный импульс и плотность, тем лучше. Метан же отмечался как горючее несложное в освоении, но с невысокой энергетикой — удельный импульс пары «жидкий кислород — жидкий метан» был заметно ниже, чем у кислородно-водородной композиции, хотя и несколько лучше, чем у пары «кислород — керосин». Недостатками метана считались низкая температура кипения -162℃ и относительно малая плотность — вдвое ниже, чем у керосина.
Тем не менее к концу 1980-х годов интерес к метану как ракетному горючему заметно вырос, что было связано с достоинствами, которые ранее оставались за скобками. Как охладитель метан лучше керосина — у него прекрасный хладоресурс, он термически не разлагается при довольно высоких температурах (в жидкой фазе не появляется твердого компонента), что открывает путь к многоразовости двигателя.
На это же работает и то, что криогенный компонент быстро испаряется из полостей двигателя после полета, что делает ненужной процедуру очистки (для керосина она необходима). В отличие от жидкого водорода, вызывающего охрупчивание металлов при длительной эксплуатации, метан не оказывает вредного воздействия на конструкционные материалы.
Невысокую плотность метана можно компенсировать повышенным соотношением окислитель — горючее в смеси, которое лежит в диапазоне 3,4...3,6 к 1, тогда как соотношение кислород — керосин составляет 2,3...2,7 к 1. А небольшая разница рабочих температур жидкого кислорода и жидкого метана (пара десятков градусов) играет «в плюс», упрощая конструкцию ракеты и позволяя использовать совмещенные днища баков окислителя и горючего без теплоизоляции.

Наконец, как говорилось выше, жидкий метан входит в качестве основы в ископаемое топливо — природный газ. Последний дешевле ракетного керосина — продукта термокрекинга нефти. Конечно, приходится подбирать состав СПГ со стабильной долей метана, но это некритично. Для одноразовых ракет затраты на топливо составляют от долей до пары процентов в стоимости пуска. Однако для многоразовых носителей «удельный вес» топлива в стоимости пуска вырастает на порядок, а то и больше.
Для России крайне важно, что технологии производства, транспортировки и хранения СПГ давно отлажены, и внедрение метановой инфраструктуры на космодроме не должно вызвать проблем.
Суммируя, можно сказать, что метан перспективен, в первую очередь, для вновь разрабатываемых многоразовых средств выведения. Неудивительно, что интерес к нему резко вырос, и в конце XX века в мире начались научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы по метановым двигателям. В России работоспособные прототипы изделий, прошедшие, в том числе длительные стендовые испытания, созданы в подмосковном КБхиммаш и в воронежском КБхимавтоматики.
К сожалению, реализация потенциала ранее проведенных разработок стала возможна у нас только после того, как за рубежом совершили полет кислородно-метановые ракеты-носители, такие как китайская «Чжуцюэ-2» и американские Vulcan и Starship. Проектом, который призван вернуть страну в число лидеров по данной тематике, должен стать «Амур-СПГ».
«Амур-СПГ» — прорывной проект российского ракетостроения
Проектирование ракеты-носителя с двигателями на СПГ ведется в самарском РКЦ «Прогресс». Эскизный проект закончен, а в марте 2023 года с предприятием заключен госконтракт на техническое проектирование космического ракетного комплекса «Амур-СПГ». На этой стадии на основании эскизного проекта и материалов его защиты будет выпущен комплект технической документации.

Основным требованием к проектированию является снижение стоимости изготовления и эксплуатации носителя. Размерность нового носителя выбрана такой, чтобы сходу заменить «Союз-2»: в многоразовом варианте «Амур-СПГ» выведет на низкую околоземную орбиту свыше 10 т, а в одноразовом — 12 т полезного груза. Необходимость в замене постепенно назревает: основа носителя — довольно «возрастная» «Семерка», созданная на технологиях 1950-1960-х годов, которые уже не снижают затраты, а служат препятствием для роста характеристик и развития средства выведения.
Изготовление трехступенчатой «Семерки» предусматривает обилие ручных операций и использования множества составных частей из-за сложной и не всегда технологичной конструкции. «Амур-СПГ» имеет две ступени простой цилиндрической формы. Для изготовления ракеты необходимы 2000 деталей и сборочных единиц, тогда как для «Союза-2» — 4500.
Для нового носителя на космодроме Восточный будет создана упрощенная наземная инфраструктура с автоматизированным стартом, обслуживаемым минимальным пусковым расчетом, гораздо менее затратная, чем для ракет предыдущих поколений.
«Амур-СПГ» с полным основанием можно назвать прорывным проектом российского ракетостроения. Заместитель генерального директора Роскосмоса по космическим комплексам и науке Александр Блошенко так охарактеризовал работу: «Мы пошли на определенный эксперимент, убрав военные составляющие из тех требований, которые исторически, с 60-х годов, предъявлялись к этим носителям, развязав руки конструкторам... На самом деле нам абсолютно все равно, какая будет ракета, хоть квадратная в сечении. Нужно только, чтобы [конструктор] обеспечил три параметра — стоимость пусковой услуги, массу, которую должен носитель выводить на заданную орбиту, и надежность».
«Пламенное сердце» новой ракеты — принципиально новый РД-0169А, макет которого воронежское КБхимавтоматики впервые представило на форуме «Армия-2023». Изначально рассчитанный на десятикратное применение, двигатель выполнен по стандартной для России высокоэффективной схеме с дожиганием окислительного генераторного газа, развивает тягу 100 тс на уровне моря и 110 тс в вакууме. Пять РД-1069А в «атмосферном» исполнении, установленные на первой ступени «Амура-СПГ», обеспечат не только старт и выведение носителя, но и возвращение и мягкую посадку ракетного блока. На второй ступени стоит один РД-0169В в высотном исполнении.

В КБхимавтоматики выполнено эскизное проектирование РД-0169. На предприятии провели модельные испытания по исследованию процессов зажигания и смесеобразования, осуществили автономные доводочные проверки отдельных узлов и агрегатов опытного образца двигателя. Прототип двигателя — стендовый РД-0177М — готовится к первым прожигам.
Многоразовость, посадка и применение: проблемные задачи «Амура-СПГ»
Как и перед любой сложной инновацией, перед «Амуром-СПГ» стоят проблемные задачи. Во-первых, многоразовость как бизнес-кейс не имеет однозначного решения: иногда она полезна, а иногда вредна. Экономические эффекты от многократного применения ракетно-космических средств проявляются при ритмичном грузопотоке на орбиту, требующим высокой интенсивности полетов — чем чаще, тем лучше, а также облике производства и эксплуатационных издержках. Точное значение годовой частоты миссий, достаточной для того, чтобы экономия на пусках превысила затраты на создание и эксплуатацию усложненных и дорогих многоразовых носителей, можно получить только на практике: теоретические расчеты имеют высокий разброс.
Например, для компании SpaceX многоразовость — это единственный способ решить задачу создания мегасозвездия Starlink: завод в Хоторне рассчитан на выпуск 20-25 комплектных ракет Falcon 9, а для развертывания необходимой спутниковой группировки надо выполнять по полторы сотни пусков в год!
А вот европейцы до сих пор точно не определились, нужна им многоразовость или нет. Так, глава программы Ariane 6 в ArianeGroup Патрик Бонгуэ в 2018 году заявлял: «Мы все еще не поняли, удастся ли сэкономить деньги за счет повторного использования? По крайней мере, с нашей-то частотой пусков? Мы надеемся выполнять 12 пусков в год. Если можно будет использовать [матчасть] повторно 12 раз, это означает, что ее надо произвести всего один раз в год». Пока европейцы решили опробовать повторное использование на маломасштабных демонстраторах, чтобы определить выгоды и недостатки опытным путем.
Для того чтобы «Амур-СПГ» стал экономически эффективен, для него надо подобрать задачи, оправдывающие вложения в технологии повторного использования. Это может быть развертывание и восполнение орбитального сегмента многоцелевой спутниковой системы «Сфера», для чего новый носитель должен быть быстро готов к эксплуатации.

Еще одна проблемная задача — посадочная инфраструктура, обеспечивающая быструю оборачиваемость многоразовых первых ступеней. Американцам повезло — все их космодромы расположены вблизи океанского побережья, и сложностей с полями падения отработавших ступеней нет. Соответственно, и первую ступень можно сажать в океан на самоходные платформы, либо возвращать в район старта, оптимизируя вариант для требуемой грузоподъемности миссии.
У России таких космодромов нет, поэтому многоразовую ступень придется сажать либо в районе стартового комплекса, потеряв треть полезной нагрузки, либо по трассе полета. В последнем случае за сотни километров от космодрома требуется организовать посадочную площадку со службами транспортировки и техобслуживания. Первичные работы и деактивацию ступени, несомненно, можно организовать и в точке посадки. Но доставка ступени из точки посадки — это проблема. Здесь возможны два варианта: вывоз вертолетами типа Ми-26 (дорого и рискованно: ракетный блок надо везти на внешней подвеске с сопутствующими воздействиями погодных факторов) или прокладывание железнодорожной ветки (автодороги) от посадочной площадки до космодрома.
Есть и чисто технические проблемные задачи, ранее в России не решавшиеся. Среди них — многократное включение кислородно-метановых двигателей большой тяги. По опыту ракеты Falcon 9 выведение, возвращение и мягкая посадка требуют трех-четырех включений части двигателей первой ступени. Здесь может пригодиться отечественный опыт многократного запуска двигателя 11Д58М на кислородно-углеводородном топливе  тягой 8 тс, установленного на разгонном блоке «Д», применяющемся в составе ракет-носителей «Протон-М» и «Ангара А5».
Несомненно, все проблемы разрешаемы. В случае успеха у России появится новая «рабочая лошадка» для решения широкого спектра космических задач.

[свернуть]

[АниКей]

prokosmos.ru

«Нам не нужен свой Маск»: гендиректор «Агата» о локомотиве российской космонавтики

Спойлер

ГЧП в космосе: «Нам ближе Восток»
— Недавно принят закон о государственно-частном партнерстве (ГЧП) в космической сфере. Какова цель этого закона и что от его реализации должна получить космическая отрасль в экономическом плане?
— Мы живем во время ограниченного бюджета, и для того, чтобы отрасль развивалась, нужно активное привлечение внебюджетных источников. Международная и отечественная практика показывают, что механизмы государственно-частного партнерства, такие как концессия, например, позволяют привлечь частные инвестиции в индустрию. В космической отрасли в этом плане есть специфика. Космические проекты чем характерны? Они, во-первых, не высокорентабельные, а во-вторых, довольно рискованные. Можно, например, спутник потерять в результате нештатного запуска или поломки, или метеоритной опасности.
Концессия — это принятый во всем мире механизм, который нацелен как раз на то, чтобы снять с частных инвесторов риски и повысить гарантированную доходность проекта. При концессии частный инвестор вкладывается в актив. Создает в нашем случае объекты космической инфраструктуры. А государство гарантирует доходность, которая заложена в заранее проработанных для данного проекта финансовых моделях. Если модели соблюдаются, то государство ничего не платит, а частный инвестор получает заложенную в этих моделях доходность. Но если что-то пойдет не так, то вступает в силу государственная гарантия на минимальный доход, и инвестор, по крайней мере, не банкротится.
Вот смотрите: вы строите завод за 100 рублей, и он дает каждый год эксплуатации по 50 рублей маржи. Это доходный проект? Очень. А если по пять процентов? За 20 лет окупается, если без дисконтирования, но уже не так это доходно. Надо раскачать рынок, при этом стартовая инвестиция имеет маленькую доходность, и зачастую государство помогает снизить объем инвестиций за счет средств капитального гранта. Это следующий после концессии механизм, который тоже используется при ГЧП.
Наш закон о том, что эти механизмы распространяются на объекты космической инфраструктуры, что Роскосмос становится аналогом ФОИВа (федерального органа исполнительной власти), который наделен правами концедента (представитель государства в концессионном соглашении). Мы считаем, что заложенный в законе механизм существенно расширит финансирование космических программ.
— Вся история отечественной космонавтики была связана исключительно с государством. Для широкой публики вообще может стать откровением, что в космической отрасли у нас существует какой-то частный бизнес. Каково сейчас его состояние и способен ли он профинансировать масштабные проекты в космической сфере?
— Когда мы говорим о внебюджетных инвестициях, совершенно необязательно, что это инвестиции из частного сектора. Те компании, которые себя причисляют к частному космическому бизнесу, далеко не всегда используют именно частные инвестиции. Они используют существенную систему господдержки, подчас просто прямой федеральный бюджет, и в этом смысле они не отличаются от компаний Роскосмоса, которые такие же акционерные общества, которые также точно могут использовать как бюджетные средства, так и внебюджетные.
Прецеденты, когда используется внебюджетное финансирование для космических программ, есть. Один из них — это «Газпром космические системы», дочернее общество Газпрома, акционерное общество — в общем, частная компания, за которой стоит большой холдинг. А второй — это ФГУП «Космическая связь», оператор связи в России. ФГУП вообще не частная компания, но и эта государственная организация использовала механизмы внебюджетного финансирования. Часть ее орбитальной группировки сделана за частные средства. Частные не в смысле чьи-то личные, а в смысле внебюджетные.
У меня есть некий скепсис по отношению к тому, что космические проекты без государственной поддержки смогут показывать результаты. Несколько организаций пытались, например, создать ракетную технику — S7 Space, например. Но сейчас их не слышно в связи с неудачами. Получится ли у тех компаний, которые сейчас на слуху, создать самоокупаемый космический бизнес, пока вопрос, они только пытаются это сделать.
— В связи с этим сенаторы перед рассмотрением законопроекта о космическом ГЧП предлагали внести в него поправки о том, что должна быть система льгот для частного бизнеса, который решится инвестировать в космическую отрасль. Как вы считаете, какая должна быть эта система льгот?
— Уже сегодня мер господдержки для инвестиций в промышленность насчитывается более трехсот. Но подавляющее большинство компаний об этом не знает, их не использует и приходится создавать все новые меры поддержки. Но если серьезно говорить, то отечественные компании, которые вкладываются в создание космической техники, должны получать протекционистские меры защиты: либо полный запрет, либо заградительные пошлины на вхождение в них иностранного капитала не в плане денег, а иностранных активов — например, запрет на покупку иностранных спутников.
Вторая история — это эксплуатация космической техники. Допустим, ты оператор связи и предоставляешь услуги на территории Российской Федерации, и есть глобальные операторы, которые за счет эффекта масштаба могут демпинговать. Надо наших операторов от этого защищать. Дальше начинаются чисто финансовые инструменты поддержки. Например, льготное кредитование и/или господдержка в форме вхождения в уставный капитал за счет имущественного взноса государства. Какие-то специальные, до сих пор не предусмотренные, меры, мне кажется, избыточны.
— Какова будет роль Роскосмоса в этом ГЧП?
— В истории с концессией роль Роскосмоса — концедент, это то окно в системе государственной власти, в которое приходят частники, от которого получают гарантии и которое проводит экспертизу финансовой модели государственно-частного проекта в космической сфере. Это с одной стороны. С другой, за Роскосмосом остается роль регулятора космической отрасли. Кроме того, это госкорпорация, основной производственный актив страны по созданию космической техники. В этом смысле вполне возможно, что дочерние или внучатые компании госкорпорации будут реализовывать те же механизмы, что и частник, потому что разница между ними лишь в природе капитала.
— Какие проекты в космической отрасли, на ваш взгляд, наиболее подходят для ГЧП?
— Это проекты спутниковой связи, проекты спутников дистанционного зондирования Земли (ДЗЗ), если будет введена монетизация данных ДЗЗ, потому что нужен возвратный финансовый поток. Проектами ГЧП также могут стать ракеты-носители нового поколения. Но тогда придется преобразовывать механику ценообразования в ракетостроительной отрасли, потому что основной заказчик ракет-носителей — это государство. Наша система ценообразования — это система Cost-plus (стратегия ценообразования, предусматривающая добавление фиксированного процента или суммы прибыли к себестоимости продукта или услуги — прим. ред.), что не позволяет обеспечить достаточную маржинальность для покрытия затрат на опытно-конструкторские работы (ОКР) при создании ракетно-космических комплексов.
Но механизм окупаемости ввести, конечно, можно. Перспективная ракета «Амур-СПГ» будет принципиально дешевле, чем действующие ракеты-носители, и она вполне могла бы стать объектом государственно-частного партнерства.
Если говорить о пилотируемой космонавтике, то у американцев есть программы по привлечению частников в пилотируемую программу: больше всего на слуху SpaceX с ее кораблями Crew Dragon. Но, мне кажется, это не совсем механизм государственно-частного партнерства, это контракты с частными компаниями. В российской действительности это были бы контракты с частным производителем. Какой-нибудь стартап решит делать пилотируемые космические корабли. Контракт Роскосмоса будет не с РКК «Энергия», которая традиционно у нас делает пилотируемый корабль, а с этой новой компанией. Но это не совсем ГЧП, это модель, когда государство рискует и от традиционных поставщиков переходит к новым. Это не концессия, не ГЧП в традиционном понимании. В целом же военный космос, да и пилотируемая космонавтика, мне кажется, останутся в традиционной государственной схеме.
— Наземная космическая инфраструктура сможет стать объектом ГЧП?
— Наземка без объектов в космосе сама по себе не существует. Нельзя сделать сеть пунктов управления или сеть станций приема сигнала со спутников, не понимая, что у тебя на орбите. Мне кажется, задействовать здесь механизмы ГЧП будет проблематично.
— Уже есть примеры реализации проектов на основе ГЧП?
— Они пока в проекте. Сейчас мы, например, обсуждаем проект создания орбитальной группировки спутников дистанционного зондирования Земли с частными партнерами и планируем организовать его на концессионных принципах, уже под новый закон. Получится из этого что-то или нет, посмотрим.
— Мы, когда создаем систему государственно-частного партнерства, наверное, ориентируемся на какие-то зарубежные образцы. К какой зарубежной системе ГЧП — американской, европейской или китайской — будет ближе наша?
— Механизмы ГЧП очень похожие везде, они нацелены на простую вещь — привлечение частного капитала в проекты с низкой доходностью и с высоким риском. Если говорить об Америке, то у них есть специфика, связанная с инвестиционной истерикой. Там и граждане, и компании, и венчурные фонды нацелены на рискованные инвестиции. И когда начинается волна каких-то проектов, например, в космической отрасли, или как были известные ситуации с доткомами и ипотечной пирамидой, начинаются судорожные инвестиции. Несмотря на периодические кризисы с обесцениванием активов, этот инструмент «истеричных» инвестиций приносит успех. Но для нашей ситуации он практически не подходит. Это не свойственно нашему обществу осуществлять такую агрессивную инвестиционную активность.
В Китае по-другому: там что частные инвестиции, что государственные управляются, по большому счету, централизовано. Эта модель нам ближе, когда частные компании стартапного типа получают государственную поддержку. В США оперируют частными инвестициями, волнами IPO и госзаказом, как регулятором насыщения рынка деньгами из бюджета. Это, скорее, не наша ситуация. Нам, наверное, ближе Восток.
«России не нужен свой Илон Маск»
— Несколько лет назад в интервью РИА Новости вы высказали сомнение, что SpaceX сможет стать прибыльной компанией, что все равно все это убыточно. Не поменяли сейчас точку зрения?
— Нет, не поменял, я точно также считаю. SpaceX — это же пирамида. Она как была пирамидой, так и осталась, она просто еще строится. И, может быть, построится... Если брать наши подходы к оценке рентабельности, космическая компания Илона Маска в них не вписывается по определению. Она существует за счет госсубсидий на ракетные пуски, распространение терминалов Starlink, заказов военных... SpaceX по сути является одной из базовых национальных идей Соединенных Штатов: там всегда должен быть Генри Форд, который поднялся снизу, и любые средства, вкладываемые в такие фигуры, — это больше элемент национальной политики, а не экономики. Говорю не с целью критики. Но для России этот метод не подходит.
— Российские законы о коммерциализации космической деятельности и о том же ГЧП не направлены на то, чтобы попытаться вырастить такого частного лидера космической отрасли, как SpaceX?
— Я в это не верю в принципе. Не потому, что у нас не может появиться новый Королев. Может. Но Маск и SpaceX — это продукт национальной политики США. Нашему обществу этого не надо, нет запроса. Поэтому специально создавать такого героя бессмысленно. Мне кажется, этого не будет. Талантливые управленцы, организаторы или инженеры, которые создают технику, у нас есть и появляются новые, но вряд ли кто-то из них достигнет такого масштаба, как Илон Маск. Мы коллективом сильны.
— Предполагается ли, что государство у нас сохранит за собой ведущую роль в ракетостроении, космических запусках, пилотируемой космонавтике, практически монополию, а частному бизнесу отводится роль создателя спутников и не более?
— Нет, это не обязательно. Если частный инвестор видит перспективу в создании, допустим, космического ракетного комплекса — и стартового комплекса, и ракеты — пожалуйста, нет вопросов, с этим можно приходить, с этим можно работать. И более того, я знаю людей, которые это делают. Не буду говорить, они не очень публичны, но есть, потихонечку делают, может что-то получится хорошее.
— Может возникнуть ситуация, когда предприятиям Роскосмоса составит конкуренцию некая частная компания или компании, которые будут ракеты-носители производить?
— Может. Собственно, и внутри Роскосмоса есть компании, которые составляют конкуренцию друг другу.
— Негосударственные игроки вмешаться в эту конкуренцию могут?
— Теоретически такое возможно, но пока ни у кого не получалось.
— Поправки в закон о госкорпорации «Роскосмос», в частности, предлагают наделить Роскосмос правом выпускать облигации. На что должны пойти привлеченные таким образом деньги?
— Выпуск облигаций тогда имеет смысл, когда эмитент вкладывает вырученные средства в быстрое развитие и этим развитием может обеспечить купонный доход по облигациям. Деньги будут вкладываться в проекты развития, в самые прорывные проекты.
Коммерциализация космоса: когда заработает рынок данных ДЗЗ
— С 1 января будущего года ожидается вступление в силу закон о коммерциализации рынка космических услуг. Как вы оцениваете перспективы появления в России рынка спутниковых данных? Можно, хотя бы приблизительно, оценить его объемы в деньгах?
— Появление такого закона оцениваю очень положительно. Речь идет о монетизации данных дистанционного зондирования Земли и платности сервисов на их основе. Пока что данные ДЗЗ у нас бесплатные, и обмен продуктом космической деятельности происходит между создателями за бюджетные средства спутников и бюджетными же потребителями спутниковой информации. Рынок замкнут. Частный инвестор не может вкладываться в систему ДЗЗ или в космический спутник мониторинга Земли, потому что рынка не существует.
В этом смысле монетизация данных ДЗЗ — это очень хорошая мера. Она позволяет не только Роскосмосу по-другому взглянуть на потребности, спрос и на орбитальную группировку, но и привлечь частные инвестиции. А потребители в лице федеральных и региональных органов исполнительной власти, когда данные становятся платными, станут генерировать адекватный, не завышенный спрос на них.
Что касается будущих объемов рынка, то мировой рынок данных ДЗЗ, по большому счету, сформирован американскими операторами. Самый известный — Maxar. Он к 2040 году прогнозирует свои продажи на уровне $4 млрд в год. Это не очень много. Мировой рынок геоинформационных услуг, построенный на данных ДЗЗ, в два-три раза больше.  Европейцы, например, пошли по пути создания программы «Коперник» — предоставления данных бесплатно только ради развития рынка геоинформационных услуг. Если у нас закон о платности данных ДЗЗ охватит все категории потребителей, то его годовой объем может достигнуть 200 млрд рублей. Если не будет охватывать всех, и заработает, условно говоря, американская модель (у них скорее гибрид между бесплатным государственным потреблением по фьючерсным контрактам и частного потребления), то российский рынок будет в районе 20-40 млрд рублей в год.
— Вы выступаете за то, чтобы все потребители, включая государственных, платили за спутниковые данные?
— Конечно. Платность — это не только про деньги. Одновременно вводится прозрачность оборота спутниковых данных. Мне кажется, это очень хорошо.
— Какое время займет становление рынка данных ДЗЗ, когда он заработает?
— Это займет не десятки лет, 3-4 года может занять, максимум пять. Пример могу рассказать один, не совсем про данные ДЗЗ, но про внедрение геоинформационной услуги. Услуга была очень простая, но она заказчику из двух миллиардов расходов один экономила. А качество информации, которая предоставлялась, было несоизмеримо, на порядки лучше, чем раньше. Примерно года два-три занял процесс убеждения заказчика и всех его дочерних структур в том, что это надо внедрять. Внедрялось это в течение года, ну и потом года три заняла стабилизация этого рынка, приучение игроков на нем к новым правилам. Такие технологические новации требуют продавливания. В этом смысле те законодательные инициативы, которые сейчас идут, это как раз и есть такая подготовка будущего рынка. Дальше должно пойти полегче.
— Что касается закона о коммерциализации спутниковых данных. Частные игроки уже высказывают опасения, не станет ли Роскосмос монополистом на этом рынке и будет диктовать всем прочим условия по цене. Можете их успокоить?
— Когда общаемся с частными компаниями, выходящими с инициативой создания спутников и монетизации данных, там два обычно вопроса возникает. Первое, что Роскосмос им будет не доплачивать. Здесь надо отдать должное руководству Роскосмоса: Юрий Иванович Борисов жестко сказал, что мы будем идти от рынка, и вся методология ценообразования будет построена от рыночной стоимости данных, не от традиционных расчетных калькуляционных материалов. Этот механизм отвергнут.
Второй вопрос, что Роскосмос станет монополистом — он достаточно специфичный. Речь на самом деле не о монополии, а о боязни конкуренции со стороны предприятий Роскосмоса. Было бы странно, если бы частники говорили: «Вы не имеете права делать то же самое, что мы». Мне кажется, что как раз это тезис не проходит антимонопольную проверку. Есть, конечно, вероятность того, что госкорпорация будет делать те же спутники ДЗЗ лучше, дешевле и быстрее. Так это же хорошо для страны! А если частники будут делать лучше и быстрее, то тоже для страны хорошо. Не конкурировать с другими производителями Роскосмос не может.
От статистики до планирования: чем занимается «Агат»
— Чем занимается возглавляемая вами организация «Агат»?
— Мы собираем и анализируем статистику, и эта статистика является основой оценки, но не экономической эффективности, о которой вы спрашиваете, а скорее в оценке по принципу: кризисная ситуация — не кризисная, развивается инноватика — не развивается. Есть такой инструмент, называется «Альбом форм». Там форм под 40, наверное. Это бухгалтерская отчетность, отчетность о закупках материалов, об инновационной инвестиционной деятельности, о взаимодействии на внешнеэкономических рынках и т.д. Вся эта статистика, альбом-формы анализируются. Есть несколько методик оценки, есть наши внутренние роскосмосовские, есть методики Минпромторга и Промсвязьбанка. Эта статистика является основой оценки. Это ретроспективный взгляд. Есть перспективный взгляд достаточно качественный на уровне трехлетнего планирования. Это система финплана, она внедрена в Роскосмосе и действует. Мы понимаем, какие результаты должны быть достигнуты предприятиями отрасли в текущем году, в следующем году и так далее. Это краткосрочное, достаточно достоверное планирование.
Есть и долгосрочное планирование — это 10-летние модели предприятий. Как они будут жить, что производить и как масштабироваться, если это необходимо. Долгосрочное планирование нацелено на то, чтобы сформировать индустриальную модель, чтобы заранее понять, какие предприятия лучше сделать более компактными, какие объединять и где какую продукцию производить. Это холдинговой инструмент. Модная штука есть такая — Design-to-Cost — разработка под заданную стоимость. Проектирование под заданную стоимость не является субъектным по отношению к изделию, то есть нельзя спроектировать ракету под заданную цену, проектируя только ракету. Ты вынужден проектировать всю промышленность, которая будет эту ракету производить. По-другому это не работает, потому что бюджет «съест» экономика предприятия.
Очень простой пример. Ты сделал обалденное изделие не за 100 тысяч человеко-часов, а за 10 тысяч, но накладные и прочие избыточные активы «съедят» все сэкономленное. То есть ты, когда проектируешь под заданную стоимость, не только проектируешь объект, ты проектируешь индустриальную модель, а также все другие объекты, которые в этой индустрии строятся.
— Исходя из анализа этой статистики, есть идеи о том, чтобы каким-то образом перестроить российскую ракетно-космическую отрасль? Может, к примеру, приватизацию провести масштабную?
— В любой индустрии есть несколько эшелонов управления. Первый — какие объекты производства и средства производства должны быть. Второй, организационный, — как средства производства должны по предприятиям распределяться. Третий, экономический, чтобы предприятия были рентабельны и чтобы не приходилось их дотировать. Четвертый — правовой, корпоративный: как это все управляется. Ну и последний — политический. Так вот, космическая отрасль переживает трансформацию по всем этим эшелонам. Формируются вертикально-интегрированные структуры, образуются новые дочерние общества, происходит перетекание одних активов в другие, перевод производства одних продуктов на другие производства... Этот процесс бесконечный, и его невозможно остановить.
Что касается приватизации, то моя точка зрения в том, что в нашей отрасли контроль над ключевыми активами должен оставаться у государства. При этом вхождение в уставные капиталы предприятий отрасли частного капитала — это хорошо. Можно взять за пример опыт европейцев, у которых в капиталах крупнейших операторов спутниковых группировок находятся банки, которые обладают крупными финансовыми ресурсами для инвестиций в космическую отрасль. У нас это тоже возможно. Почему нет?
— Какова текущая статистика космических пусков в нашей стране?
— Многие говорят: «Вот в советское время пускали, в постсоветское пускали, а теперь мало пускаем». Давайте начнем с мирового рынка космических стартов.
Он на самом деле более или менее стабилизировался, не станет резко больше или резко меньше, пока не будет найдено новой институциональной ниши именно для ракетной техники. С международного рынка в силу известных обстоятельств мы ушли, и наше количество пусков, естественно, сократилось. Между тем создание отечественных космических аппаратов, деловая активность Роскосмоса развивается, растет и количество стартов ракет-носителей для внутренних нужд. Но это не значит, что оно вырастет в разы. Уверен, мы нарастим и число международных запусков.

[свернуть]

[АниКей]

— Той же SpaceX удалось очень серьезно увеличить количество космических пусков за счет создания многоспутниковых группировок, прежде всего, Starlink. В России тоже приняты решения о создании многоспутниковых группировок. Это должно привести к увеличению пусков?

Спойлер

— Должно, конечно. Но у нас сейчас не планируются группировки из тысяч аппаратов. Планируются из сотен, что тоже много и потребует десятков дополнительных пусков ракет-носителей. Но это не революция, мы в прошлом году произвели почти два десятка пусков. Еще 10 добавятся в какой-то период. Спутники же заменяются не каждый год. У них есть срок службы: у крупных спутников связи — 10-15 лет, у ДЗЗ — 7-10 лет. Их менять надо будет через 10 лет. Увеличится, конечно, количество пусков. Поэтому мы и разрабатывается «Амур-СПГ» — это многоразовая ракета, она на 30-50% может снизить стоимости пусковой услуги.
«Амур-СПГ» и «Корона»: зачем России многоразовые ракеты
— Кстати, про «Амур-СПГ». Как оцениваете перспективы этого проекта? Эта ракета должна конкурировать с Falcon 9?
— Нет, не так. Falcon 9 — это тяжелая ракета. «Амур-СПГ» — это замена «Союз-2», «Семерки», которая давно работала. Принципы этой замены — удешевление пусковых услуг. Это один из тех проектов, которые реализуются на принципах Design-to-Cost, управления стоимостью на всех этапах.
— У «Амур-СПГ» предполагается возвращаемая ступень, как и у Falcon 9.
— Да, предполагается первая возвращаемая ступень.
— К какому сроку планируется получить эту ракету?
— Опытно-конструкторские работы по ракетным комплексам длятся долго. В моем понимании к 2034 году мы можем иметь этот носитель. Скорее всего, не все стартовые комплексы будут заменены к этому сроку, но сама ракета будет сделана. Уже сейчас идут работы по двигателю на метане, сейчас разворачивается работа по опытному образцу первой ступени для отработки взлета-посадки, а также системы управления. Эскизное проектирование уже завершено, идет техническое проектирование.
ОКР по ракете быстрее шести-семи лет не идут. И в советское время не было меньших сроков кроме модернизаций каких-то относительно простых. Сейчас сложнее стало и даже не столько с ракетой, сколько с наземными комплексами. Мы действуем по СНиПам, а раньше действовали по особому порядку. Это очень сильно усложняет жизнь строителей космодромов. Определение районов падения отработавших частей ракеты — также достаточно организационно сложная вещь.
— Тем не менее космодром Восточный уже запущен и эксплуатируется.
— Да. Часто критикуют стройку Восточного, не погружаясь в сложности, с которыми сталкиваются строители-проектировщики. Наши СНиПы настроены на то, что ты создаешь объект, который должен быть полностью готов к эксплуатации. Но логика создания космической техники — это эксперименты, даже первый полет — это летные испытания, эксперимент. И на летных испытаниях может не заработать не только ракета, но и объект капитального строительства. Из-за такого конфликта подходов достаточно сложно реализовать проект нового космодрома, с одной стороны. С другой — у Роскосмоса достаточно быстро получается. Старт для «Ангары» сделали быстро: с момента начала земляных работ прошло всего пять лет, наверное, это 2019 год был. Первый пуск — тоже очень быстро.
— Еще есть проект полностью многоразовой ракеты-носителя «Корона». Как с ней обстоят дела?
— По «Короне» сейчас идут предпроектные проработки — научно-исследовательские работы. В перспективе эта история может полностью изменить подходы к созданию космической техники. Это будет постоянно действующая ракета, которая 100-300 раз может летать на орбиту и обратно. Для того чтобы доставить груз до нужных орбит, будут использованы многоразовые буксиры и многоразовые разгонные блоки.
В результате и облик спутников станет совершенно другим, и методы их размещения на орбите, замены и ремонта изменятся. Помимо этого, «Корона» может использоваться для доставки грузов и людей из одной точки Земли в другую по баллистической траектории. Это абсолютно новый рынок, для которого понадобится раза в три больше ракет-носителей, чем действует сейчас. Вот это уже во много раз способно увеличить количество пусков.
— В чем экономический смысл создания полностью многоразовых ракет?
— Это на порядки снизит стоимости одного пуска. Если «Амур-СПГ» — это плюс 30-50% эффективности относительно «Союз-2», то «Корона» — это в 10-15 раз более дешевые пуски. Овчинка выделки стоит. Если говорить о технической стороне «Короны», то идея одноступенчатой ракеты еще Циолковского. Очень люблю его рисунок такой ракеты. Она тоже водород-кислородная, одноступенчатая и очень похожа по форме на эскиз «Короны». Но это про красоту, а технологически — это очень сложная история, потому что один двигатель должен работать и в атмосфере, и в условиях космического вакуума. Совершенно разные расширения сопла нужны. Двигатель для «Короны» — уникален, им сейчас занимаются.
Мы практически уже закончили оценку востребованности такого носителя. Я результаты расчетов уже приводил: в 10-15 раз «Корона» будет эффективней. Двигателисты анализируют возможность создания двигателя, ну и конструкторы — возможность создания самой ракеты с массовым совершенством лучше 0,1. Циолковский, понимая, что в его время невозможно было достичь такого массового совершенства, предложил перейти к космическим «поездам» — многоступенчатым ракетам. «Корона» — очень интересная тема, но создание такой ракеты — дело достаточно отдаленного будущего.
— Что-то типа Starship у нас планируют создавать?
— «Корона», если к ней чего-нибудь прикрутить, и будет отчасти похожа на Starship. Как Глушко (Валентин Глушко — знаменитый советский конструктор ракетно-космической техники, глава НПО «Энергия» — прим. ред.) говорил: «Двигатель прикрути к забору — полетит».
— Маск-то уже испытывает ракету будущего...
— Испытывает, но это не полностью одноразовая ракета, которая способна обеспечить такую эффективность выведения полезных нагрузок, как это предполагается в проекте «Корона». Все-таки здесь есть отличие.
—  При этом владелец SpaceX также намерен в будущем использовать Starship для сверхбыстрой переброски людей и грузов из одной точки Земли в другую. Здесь ведь прослеживается сходство с «Короной»?
— Да. Это проекты перемещения относительно малого количества людей и грузов с очень высокой скоростью и с относительно низкой удельной стоимостью по поверхности Земли.
— Маска тут же обвинили в проекте «звездного десанта» — переброске войск с помощью ракетной техники. А в гражданской сфере для чего может быть востребован такой принципиально новый вид транспорта?
— Рынок гражданской авиации и потребителей этих услуг хорошо изучен. Известен и ценник за перелет на бизнес-джетах, в первом и бизнес-классе. В зависимости от количества полетов, высчитана стоимость одного полета. «Корона» попадает в категорию бизнес-перелетов по ценнику, но принципиально выигрывает у самолетов по скорости. Даже если сравнивать стоимость создания стартовых комплексов (и посадочных в случае с многоразовыми ракетами) и взлетно-посадочных полос класса А, оказалось, что для ракет эта цена ниже. Так что конкуренция «Короны» с дальнемагистральными бизнес-джетами и большими самолетами по цене перелета не выглядит бредом. Это выглядит очень соразмерно.
— Как думаете, заменят когда-нибудь старый рекламный лозунг на: «Летайте ракетами "Аэрофлота"»?
— Да, такое возможно.
Другие перспективные проекты: РОС, крылатая ракета и «Старт-М1»
— Еще, насколько известно, у нас в стране прорабатывается проект крылатой космической ракеты. Не могли бы рассказать про него?
— Есть такая работа, космический аппарат называется «Крыло-СВ». Это малый носитель легкого класса, при этом возвращаемый. Он на других принципах многоразовость обеспечивает. Если в «Амур-СПГ» — это реактивное возвращение первой ступени, то у «Крыла-СВ» — это крылатое возвращение по типу самолета. Работа находится на стадии разработки двигателя. Сверхлегкий носитель имеет свою нишу, потому что для замены отдельных малых или средних аппаратов в многоспутниковых группировках бессмысленно отправлять в космос тяжелую ракету. Выведение, развертывание — да, но когда у тебя один аппарат вышел из строя и его надо заменить, то гораздо дешевле использовать сверхлегкий носитель. «Крыло-СВ» — это сверхлегкий класс.
— Не могли бы вы еще рассказать о перспективной ракете-носителе «Старт-1М»?
— Я считаю, что это абсолютно эффективный проект, это конверсионная ракета. Часть баллистических ракет, гарантийный срок боевого дежурства которых подходит к концу, может быть использована в качестве космических носителей. Будет порядка года на то, чтобы их, сняв с боевого дежурства, либо распилить, либо с их помощью вывести на орбиту какую-то полезную нагрузку.
Такой запуск потребует минимальных дополнительных вложений. Мы всецело поддерживаем инициативу по проекту «Старт-1М». Я считаю, что это очень хорошее средство для запуска многоспутниковых группировок с малыми аппаратами. Это самый дешевый носитель, он конверсионный, и он готов. Страна практически не несет рисков по опытно-конструкторским работам. Чтобы было понятно, что это не фантастика, на такого типа ракете уже выводился израильский спутник ДЗЗ с разрешением лучше одного метра. Это было достаточно давно. Поэтому это абсолютно реализуемо.
— Какова перспектива по времени реализации этого проекта?
— Ближайшая, я думаю, это год-два. Здесь поддержка нужна со всех сторон. Есть ведь конкуренция между различными проектами. Конверсионные проекты — это не новая ракета, их надо просто брать и пускать, нагрузки мы для них точно найдем.
— Поговорим о перспективах Российской орбитальной станции (РОС). Просчитана ли ее экономика, известна, хотя бы приблизительно, стоимость этого проекта?
— Стоимость проекта, конечно, посчитана, запрошены соответствующие средства на развертывание модулей станции, уже даже часть средств выдана, контракты заключены. Вся предварительная работа проведена, в первую очередь, головной организацией РКК «Энергией». Вопрос экономической эффективности этих государственных инвестиций ставить, сложно, потому что пилотируемая космонавтика никогда не была самоокупаемой.
Другое дело, что проект РОС создает зачатки для самоокупаемости. Один из моих любимых примеров, который может стать целой индустрией — это белковые технологии. Речь идет о выращивании кристаллов белков в космосе, что гораздо эффективнее, чем на Земле — кристаллы получаются больше. Сейчас такие эксперименты наши биотехнологи с помощью космонавтов ставят на МКС, а в будущем эта работа в гораздо больших масштабах будет проводиться на РОС. Какова перспектива использования белковых технологий? Это не только традиционно фармацевтика — создание новых лекарств. Это и сельское хозяйство, и пищевая промышленность.
— Для коммерческих полетов космонавтов из стран-партнеров России или космических туристов РОС использовать предполагается?
— Да, конечно. Как со станцией «Мир», которая создавалась как национальная, а потом стала первой международной орбитальной станцией, куда летало множество иностранных партнеров Советского Союза. Такая перспектива предполагается и для РОС. Будет рост и развитие станции, будет и коммерческое партнерство.
— Кстати, о международном партнерстве. Россия в конце XX — начале XXI века прочно заняла место, в хорошем смысле, космического извозчика. С 2012 по 2020 год экипажи на МКС доставляли только российские «Союзы». Возможно ли для нашей страны вернуть себе эту нишу?
— Вернет ли Россия себя статус космического извозчика? Думаю, нет. Но вернется ли международная кооперация в другом формате? Безусловно. Сейчас идет целый ряд переговоров, в том числе с Китаем, о партнерстве в освоении космического пространства. В совместном с Китаем лунном проекте предусмотрена очень существенная роль России.
— Наша страна проложила человечеству дорогу в космос. Какова ее роль в освоении космического пространства сейчас и в обозримой перспективе?
— Почему Советский Союз открыл человечеству космос, почему он создал такой фундамент, что Россия какое-то время доминировала в пилотируемой и не только космонавтике? Очень просто: Советский Союз четко понимал свои интересы. В моем понимании, надо сначала себя развивать. Ты развиваешь себя, становишься сильным, к тебе тянутся партнеры. Это не быстрый путь, но он единственный.
Вот мы сейчас смотрим на Китай и думаем: ух, какая страна-то индустриальная! А посмотри на Китай: 30 лет назад космонавтика там только-только начала развиваться. Они целенаправленно взяли и сделали. И нам, мне кажется, надо стиснуть зубы, брать и делать, а не пытаться спланировать будущее по текущей конъюнктуре.
— Если говорить про космическую экономику и промышленность, сегодня, по всей видимости, акцент делается на спутникостроение, на конвейерную сборку аппаратов. Способен ли этот проект создать большой рынок?
— Я бы не подменял причину и следствие. Причиной здесь является необходимость существенного расширения российской орбитальной группировки. Именно орбитальная группировка дает тот продукт космической деятельности, который позволяет запускать коммерческие геоинформационные и телекоммуникационные сервисы. То есть создавать тот самый рынок космических услуг. Это то, что реально нужно миллионам людей.
Следствием же стало осознание того, что такое количество космических аппаратов за приемлемые деньги невозможно сделать на по сути ремесленном укладе, свойственном отечественной космической отрасли. Необходима гибридизация с массовым производством. Когда мы говорим о серийном производстве 100 аппаратов в год или даже 300 —это все-таки малая серия. Это именно гибрид стапельной и конвейерной сборки. Оценки предварительные были проведены по серийному производству спутников. Эффект там точно есть. Можно существенно снизить человеческий фактор и, соответственно, трудозатраты, можно существенно повысить скорость производства. И первое, и второе влечет снижение себестоимости производства спутников. Падение цены относительно традиционного уклада может составить от 30 до 50%.
Почему так мало, спросите? Потому что большое количество комплектующих производится вне периметра компаний Роскосмоса. То есть, путь создания серийного производства – это не путь изменения производственных укладов только на головных предприятиях. Для этого необходимо погрузиться во всю кооперацию.
Многоспутниковые группировки — локомотив, который может вытащить за собой все
— Какие, на ваш взгляд, на сегодня самые прорывные проекты осуществляются в российской космической отрасли?
— Формирование многоспутниковых орбитальных группировок и внедрение получаемых ими данных и коммуникационных услуг в народное хозяйство, я считаю, — это самый масштабный и самый важный проект. Если получится, это будет локомотив, который вытащит за собой все.
Потому что эффекты, которые может получить страна и различные отрасли хозяйства от использования аэрокосмических технологий на порядки больше, чем те затраты, которые страна понесет на создание спутниковых группировок. Формирование рынка космических данных — это экономия затрат, увеличение доходности, повышение капитализации компаний. Понятно, что без резкого увеличения числа космических средств ДЗЗ и телекоммуникаций не получится и создать такой рынок космических данных. Это главный самый масштабный и прорывной проект. Локальные же прорывы могут быть на совершенно разных участках.
— При этом, насколько я понял, вы к такому проекту, как Starlink, относитесь скептически. России не нужна своя система раздачи интернета со спутников?
— Я считаю, что можно меньшими усилиями добиваться аналогичных результатов. Есть спутники раздачи интернета в большом проекте «Сфера». «Скиф» — это средневысотная спутниковая группировка широкополосного доступа в интернет. Она позволяет обеспечить интернет-покрытие в «слепых» зонах в нашей огромной стране. Если же наш телеком-рынок будет становиться более глобальным, то можно эту систему расширять.
Кроме того, мы в отличие от Илона Маска идем по пути большей специализации спутниковых группировок, что представляется более экономически эффективным. В той же «Сфере» предусмотрена, например, система «Марафон», нацеленная только на интернет вещей. Система будет состоять из дешевых в производстве и запуске спутников. Она будет экономически выгоднее, чем те, в которых нужно будет использовать тяжелые и дорогие спутники на геостационарной орбите для решения таких же задач. У нас есть и геостационарные спутники связи. Вот три этих эшелона позволяют, мне кажется, более экономически эффективно обеспечивать информатизацию России с помощью космических технологий.
Многоспутниковая система, как у Маска, все-таки глобальная. Десятки тысяч аппаратов надо произвести и надо запустить. Когда у тебя амбиции глобальные и есть плечо государства с регулируемой до бесконечности экономикой, способное попросту печатать деньги в любых количествах, ты можешь себе это позволить. Но я не считаю, что это экономически целесообразно и нужно делать у нас.

[свернуть]

[АниКей]

redstar.ru

«Мы обязаны быть первыми в космосе» — "Красная звезда"


В интересах обороноспособности страны работают космические войска.
4 ОКТЯБРЯ – ДЕНЬ КОСМИЧЕСКИХ ВОЙСК

Спойлер

Полковник Антон ОГОЛЕВ.
Главный испытательный орденов Октябрьской Революции и Трудового Красного Знамени космический центр имени Г.С. Титова представляет собой уникальный высокотехнологичный комплекс наземных средств управления космическими аппаратами, расположенными по всей территории Российской Федерации от Калининграда до Камчатки. Каково современное состояние российской орбитальной группировки? В чём особенности отечественной системы ГЛОНАСС? Какими новыми функцио�нальными комплексами оснастят Главный испытательный космический центр в ближайшие годы? Об этом «Красной звезде» рассказывает начальник ГИКЦ имени Г.С. Титова полковник Антон ОГОЛЕВ.
– Расскажите, что представляет собой Главный испытательный космический центр в настоящее время. Какие задачи на него возложены? Каким образом осуществляется управление отечественной орбитальной группировкой?
– Главный испытательный космический центр имени Германа Степановича Титова – научно-исследовательская организация и испытательный полигон Министерства обороны Российской Федерации. Он входит в состав 15-й армии Воздушно-космических сил особого назначения и является соединением, выполняющим задачи по управлению отечественной орбитальной группировкой космических аппаратов, которых в настоящее время более 230.
Главный испытательный космический центр осуществляет управление орбитальной группировкой КА военного и двойного назначения (по федеральным целевым и международным космическим программам), а также орбитальными группировками с поддержанием их в установленном составе и боеготовом состоянии. В перечень его задач также входит обеспечение запусков космических аппаратов всеми типами ракет-носителей, применение модернизированной Глобальной навигационной спутниковой системы ГЛОНАСС, поддержание заданных параметров глобального навигационного поля, обеспечение навигационной информацией потребителей и частотно-временное обеспечение потребителей путём применения системы единого времени и эталонных частот «Цель». Кроме того, центр занимается приёмом, сбором, обработкой и анализом измерительной информации, получаемой при проведении пусков ракет космического назначения, а также информационным обеспечением испытательных пусков различных типов ракет. Вдобавок ГИКЦ имени Г.С. Титова организовывает испытания перспективных космических комплексов и систем, принимает участие в испытаниях перспективных средств вооружений Министерства обороны РФ.
Управление космическими аппаратами осуществляется высокотехнологическими комплексами наземных средств управления, расположенными по всей территории России от Калининграда до Камчатки.
– Каково современное состояние российской орбитальной группировки? Обновляется ли орбитальная группировка современными космическими аппаратами с увеличенными сроками активного состояния?
– С каждым годом Российская орбитальная группировка КА растёт не только количественно, но и качественно. Более 50 процентов космических аппаратов на орбите находятся под управлением Главного испытательного космического центра.
Для успешного управления таким большим сегментом космической техники специалисты Главного центра несут непрерывное боевое дежурство, задействованы более 300 единиц радиотехнических средств различного назначения. Ежегодно на управление центра поступают новейшие образцы космической техники. Высокий профессионализм и полная самоотдача любимому делу среди позволяет специалистам продлить эксплуатацию космических средств, у которых вышел срок гарантийного использования.
Казалось бы, число запусков является наглядным, но не важнейшим показателем. Проводятся групповые запуски, современная космическая отрасль переходит к выпуску малых типов космических аппаратов. Они стали многофункциональными и в некотором смысле универсальными, решая одновременно широкий спектр задач в военной сфере, науке и экономике, предоставляя услуги и информационно-коммуникационный ресурс в реальном масштабе времени на всей территории страны. Если раньше для выполнения нескольких сложных задач требовалось два-три различных аппарата, то сейчас с этими задачами справляется один. Кроме того, увеличены сроки их активного существования, например для спутников связи этот показатель достиг 15 лет.
В целом современная отечественная орбитальная группировка космических аппаратов обеспечивает возможность глобального и непрерывного покрытия земного шара.
– Расскажите более подробно о возможностях системы ГЛОНАСС. Как она изменилась за последние 10 лет, какие перспективы её развития намечены? В чём она превосходит американскую GPS?
– Главный центр применяет отечественную навигационную спутниковую систему ГЛОНАСС, управляет её космическими аппаратами. Группировка в настоящее время развёрнута в полном составе, ведётся активное её переоснащение на новейшие космические аппараты с увеличенным сроком активного существования, а также с использованием отечественной элементной базы. Данные космические аппараты оснащены бортовой аппаратурой, излучающей сигналы не только с частотным разделением, но и кодовым, что позволяет улучшить точность позиционирования и передачи времени примерно на 40 процентов по сравнению с космическими аппаратами старого поколения.
Помимо орбитальной группировки, семимильными шагами развивается наземный сегмент и система функциональных дополнений, которые позволят вывести качество и точность управления и получаемой информации на новый уровень.
Система ГЛОНАСС отличается от зарубежных аналогов орбитальным построением – 24 космических аппарата, находящихся в трёх орбитальных плоскостях, с высотой орбиты, позволяющей обеспечить точным навигационным сигналом северные широты, что является наиболее важным для северных регионов страны. Также системе не требуется постоянная синхронизация с вращением Земли, в связи с этим скорость обработки и передачи информации выше, чем у аналогичных навигационных систем, поскольку космические аппараты движутся вне зависимости от планеты.
– Как система ГЛОНАСС сейчас используется в Вооружённых Силах?
– Современная военно-политическая обстановка требует умения быстро и точно реагировать на любые вызовы национальной безопасности. Именно из космоса обеспечивается сегодня глобальная стратегическая разведка. Это и разведка театров военных действий в интересах государственных и военных органов управления, и метеоразведка в сочетании с навигацией в интересах всех видов и родов войск, и надёжная спутниковая связь, в том числе для высшего военно-политического руководства нашей страны.
Нельзя не отметить, что современные средства спутниковой навигации уже сейчас широко используются в различных областях экономики, науки и, естественно, в сфере военной безопасности страны.
На сегодняшний день орбитальная группировка космических аппаратов системы ГЛОНАСС развёрнута в полном составе, имеется и резерв. Точность навигационного определения в настоящее время доходит до единиц метров. В числе наиболее актуальных военных областей применения системы ГЛОНАСС – навигационная привязка боевых порядков войск, навигационная привязка воздушного, наземного и морского оружия, обеспечение органов военного управления сигналами точного времени, повышение оперативности управления подчинёнными войсками.
– Сейчас космические технологии значительно шагнули вперёд. Как это отразилось на задачах, которые возложены сегодня на офицеров центра?
– В новейшей истории центра на вооружение приняты принципиально новые средства дистанционного и ретрансляционного режимов управления, перебазируемые системы специального назначения. Не стоит забывать и про научную составляющую. Радиотелескопы РТ-70 евпаторийского и уссурийского командно-измерительных комплексов участвуют в работе орбитальной астрофизической обсерватории «Спектр-РГ», предназначенной для построения широкомасштабной карты Вселенной. Хочу отметить, что в мире таких крупных радиотелескопов всего три, два из которых эксплуатируются Главным центром. За этими достижениями стоят люди – учёные, военнослужащие, специалисты и инженеры, выполняющие задачи государственной важности в интересах безопасности страны.
Славные традиции тех, кто стоял у истоков отечественной космонавтики, достойно продолжают нынешние специалисты ГИКЦ имени Г.С. Титова. Благодаря их усилиям он и в наше время остаётся мощнейшим испытательным полигоном современных космических средств, передовым научно-испытательным и исследовательским центром, успешно обеспечивая военную безопасность и защиту национальных интересов Российской Федерации в космосе, своевременно и точно решая ключевые задачи Министерства обороны, Воздушно-космических сил, космических войск и 15-й армии Воздушно-космических сил особого назначения.
Актуальность нового направления развития центра обусловлена сложнейшей международной обстановкой и новыми требованиями к обеспечению обороноспособности страны. Мы просто обязаны быть первыми в космосе, идти на опережение в развитии космических технологий и гарантированно добиваться безопасности страны в воздушно-космической сфере. Поэтому для нас так важна высокая квалификация специалистов Главного испытательного космического центра.
Участие в международных и межведомственных научно-практических конференциях, взаимодействие с научно-исследовательскими организациями и предприятиями промышленности помогают быть в тренде современной науки и техники с целью практического применения новых знаний для развития космической отрасли страны.

Славные традиции тех, кто стоял у истоков отечественной космонавтики, достойно продолжают нынешние специалисты ГИКЦ имени Г.С. Титова. Благодаря их усилиям он и в наше время остаётся мощнейшим испытательным полигоном современных космических средств, передовым научно-испытательным и исследовательским центром

– Где готовят офицеров вашего направления деятельности? Соответствует ли уровень их подготовки современным требованиям?
– Космические войска – один из самых высокотехнологичных родов Вооружённых Сил Российской Федерации, поэтому сегодня в ГИКЦ имени Г.С. Титова собраны лучшие военные специалисты космической отрасли – управленцы, инженеры, учёные. Здесь проходят службу выпускники таких прославленных вузов, как Военно-космическая академия имени А.Ф. Можайского, МАИ, МЭИ и МГТУ имени Н.Э. Баумана.
Не смотря на плотный график задействования, офицеры Главного центра в свободное от выполнения должностных и специальных обязанностей время принимают участие в научной работе. Специалисты активно участвуют во внутренних и внешних конференциях, форумах и симпозиумах, пишут научные статьи, ведут диссертационные исследования. Главным центром за период современной России подготовлено более 100 докторов и кандидатов наук.
Много внимания уделяется профессиональной подготовке офицеров Главного центра. Ежегодно организуется плановая переподготовка и повышение квалификации в профильных вузах Минобороны РФ. Если говорить про уровень подготовки офицеров-выпускников в современных условиях, то он достаточно высок. На первоначальном этапе при проведении входного контроля все выпускники вузов показывают отличные результаты в профессиональной подготовке.
– Как много молодых лейтенантов пополнило ваше соединение за последние несколько лет? Как проходит их офицерское становление?
– Ежегодно в Главный центр для дальнейшего прохождения военной службы прибывает более 160 молодых офицеров. Инженеры проходят серьезную подготовку под контролем своих наставников и через несколько месяцев после вступления в должность начинают самостоятельно исполнять свои обязанности.
В лучших традициях космических войск все вновь прибывшие лейтенанты под чётким контролем наставников успешно сдали зачёты на допуск к самостоятельной работе и несению боевого дежурства.
В период становления молодых офицеров большое внимание уделялось не только обучению, но и воспитанию. Изучение традиций космических войск, посещение мемориалов, музеев, исторически важных мест, экспозиций выставочного павильона Воздушно-космических сил в военно-патриотическом парке культуры и отдыха «Патриот», участие в съёмках патриотического фильма и художественной самодеятельности стали неотъемлемой частью быта офицеров.
В первой половине сентября во всех воинских частях Главного испытательного космического центра имени Г.С. Титова прошли торжественные мероприятия с молодыми офицерами. В ходе них вчерашние курсанты получили офицерские наказы и, перенимая опыт старших поколений, сделали первые шаги на пути укрепления космических рубежей нашего Отечества и приумножения славы России как великой космической державы.
– С какими успехами ГИКЦ имени Г.С. Титова подходит к профессиональному празднику? Какими событиями был насыщен год? Каковы перспективные планы?
– В этом году Главный центр участвовал в пуске 11 ракет космического назначения и обеспечил запуск 40 космических аппаратов различного назначения. Также нам потребуется обеспечить запуски ещё 30 космических аппаратов как гражданского, так и военного назначения.
Одним из самых ярких событий этого года стало завершение испытаний опытного участка наземного сегмента системы ГЛОНАСС. Именно благодаря слаженной работе представителей центра и промышленности нам удалось подтвердить требования по назначению сегмента и обосновать правильность принятых технических решений главного конструктора. Завершение данных работ позволило приступить к началу развёртывания полного состава наземного сегмента, что даст нам возможность перевести управление орбитальной группировкой системы ГЛОНАСС на новые средства и обеспечить применение разнородных навигационных космических аппаратов.
В настоящее время в целях совершенствования наземного автоматизированного комплекса управления орбитальной группировкой космических аппаратов и перехода на новый тип бортовой аппаратуры, разработанной на основе отечественной элементной базы, ведётся около 40 научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ.
Существующие планы и программы развития Вооружённых Сил РФ позволят увеличить обеспеченность частей ГИКЦ имени Г.С. Титова современным вооружением, специальной и военной техникой до уровня, близкого к 90 процентам, с целью выполнения возложенных задач с гарантированной эффективностью, надёжно сохраняя за Россией место в числе ведущих мировых космических держав.

[свернуть]

[АниКей]

[АниКей]

https://www.kommersant.ru/doc/7212404?from=multimedia_3

[АниКей]

[АниКей]

[АниКей]

bfm.ru

«Росатом», РЖД, «Роскосмос» просят отложить переход на отечественное ПО
BFM.ru

12 октября 2024, 01:01 Технологии
Объекты критической информационной инфраструктуры, согласно закону, с 2025 года должны работать на российском софте. Что по этому поводу думает бизнес и укладывается ли он в обозначенные государством сроки?
Фото: Кирилл Кухмарь/ТАСС
Крупные компании попросили отсрочку для перевода объектов критической инфраструктуры на отечественное ПО. Как сообщают «Ведомости», Ассоциация крупнейших потребителей программного обеспечения и оборудования обратилась к властям с просьбой предусмотреть для организаций индивидуальные сроки перехода на отечественный софт.
В ассоциацию входят «Росатом», «Газпром нефть», «Транснефть», РЖД, «Роскосмос», «Ростех» и другие госкомпании.
По указу президента с 2025 года госорганам и госкомпаниям будет запрещено использовать иностранное программное обеспечение на объектах критической инфраструктуры.
Business FM спросила у бизнеса, что они думают о переводе производств на отечественный софт.
Эксперт по информационной безопасности, генеральный директор Phishman Алексей Горелкин:
«Есть очень много специфичного ПО, которое мы, к сожалению, сделать не можем. Далеко не надо ходить: банальный Microsoft Office — это незаменимая вещь, потому что Microsoft существует с 1980-х годов, и все это время они делали Office. Поэтому это очень сложное приложение, которое быстро догнать мы не сможем. Ребята из моего офиса, из прочих делают довольно простые вещи, которые хороши, если ваш бизнес никогда нормально, по-взрослому не работал с документами. Еще раз — я не говорю, что они плохо делают. Просто это физически невозможно догнать так быстро. Поэтому в целом есть лазейка — в хорошем смысле слова, — что, если у вас для ваших целей нет ПО, которое полностью может быть заменимо российским, просто пишете обоснование, мол, с новым ПО будет менее эффективно, чем со старым. У нас нет какой-то обязаловки, я в целом возмущен, когда кто-то рассказывает о том, что у них срочное импортозамещение. В целом это все красивые байки от производителей российского ПО, которые хотят, чтобы покупали, при этом не хотят реально круто развиваться. Вот простой пример. AutoCAD, на мой взгляд, нечем заменить в России, просто не существует [аналога]. Есть куча других приложений, более специфичных, в том числе инженерных приложений, которые также незаменимы, потому что никто это не сделал. Если начнут делать сейчас, может быть, будет готово на хорошем уровне лет через пять, может, через десять».
***
Основатель и генеральный директор инженерной и IT-компании «Уралэнерготел» Алексей Бельский:
— Отечественный софт — это, конечно, звучит замечательно, слово «переход» звучит как будто надо до срока истечения эксплуатационного периода вывести все из строя, купить новое, запустить. Это звучит, естественно, не очень, потому что это внеплановые затраты, которые увеличивают сроки окупаемости производства. Затраты повышают и цены. То есть переход — это дополнительная нагрузка на всех. Если переходить постепенно, по мере выхода устройств из эксплуатации, конечно, это замечательно, но и это не всегда возможно, потому что, если система цельная, менять ее кусок на какой-то другой очень тяжело. У тебя сверху донизу на заводе стоит Siemens, и, чтобы перейти, нужно поменять все. Опять же, нужно ли это, потому что, если мы смотрим на СУТП, это закрытый контур — внешних сигналов не поступает, на него повлиять невозможно. Это и не требуется. А есть системы, которые открытые. Например, телеком обязательно должен быть заменен на отечественное ПО, в принципе уже почти все решения есть. А если смотреть по уровню, по качеству — подходит ли, достаточно ли качественное отечественное ПО, на которое нас просят перейти? Есть, конечно, отклонения, но в целом по большинству функций можно начинать переход. Единственная проблема в том, что это часть производственных процессов и ты не можешь их останавливать в целом.
— Это же вызовет какие-то потери?
— Это огромные потери. Это потери и от вложений в новое оборудование, программное обеспечение, и от недополученной прибыли, которую могли бы произвести, работая непрерывно.
***
Директор группы компаний «Русит» Дмитрий Филиппов:
«Если касаться нашей компании, которая к разработке программного обеспечения, программным продуктам имеет достаточно опосредованное отношение, мы пользуемся «1С», наверное, как и большинство в нашей стране. Мы также пользуемся какими-то небольшими программами нашей собственной разработки. Мы текстильные рисунки разрабатываем на отечественном ПО, но это отечественное ПО основано на базе Photoshop, а это западная программа, но оно доработано уже как много лет нашими коллегами, мы этой программой пользуемся. Естественно, пользуемся Microsoft Office — Word, Excel и так далее. Честно говоря, аналоги особо не рассматривали, но если предложат более или менее приемлемое, наверное, перейдем, если это будет жестко необходимо. Если нет — будем пользоваться тем, чем пользуемся, потому что народ уже привык к этим продуктам, и переучиваться будет достаточно проблематично».
Вопрос исключений по срокам для госкомпаний может решаться только на уровне правительства, прокомментировал «Ведомостям» просьбу компаний представитель Минцифры.

[Иван Моисеев]

Крупные компании попросили отсрочку для перевода объектов критической инфраструктуры на отечественное ПО.

И чего ноют?
Предки на телегах ездили безо всякого софта.
Надо чтить скрепы и традиции на деле, а не на словах.

[Старый]

И чего ноют?
Предки на телегах ездили безо всякого софта.

Королёв вообще первый спутник и Гагарина запустил без всякого софта. И даже без калькулятора. На одной логарифмической линейке. А этим Офис подавай. Повбывав бы! 

[Брабонт]

Королёв вообще первый спутник и Гагарина запустил без всякого софта.

Роскосмоса на него не хватало. Засадил бы всё ОКБ за отчётность...

[Владимир Юрченко]

«Росатом», РЖД, «Роскосмос» просят отложить переход на отечественное ПО.

Взрыв пейджеров ничему не научил. При серьёзной заварушке всё зарубежное ПО, работающее в сетях, может вылететь.

[telekast]

«Росатом», РЖД, «Роскосмос» просят отложить переход на отечественное ПО.

Взрыв пейджеров ничему не научил. При серьёзной заварушке всё зарубежное ПО, работающее в сетях, может вылететь.

Куча контор потратило кучу денег на поиск "закладок" в ПО и харде. Ничего не нашли.

[Иван Моисеев]

«Росатом», РЖД, «Роскосмос» просят отложить переход на отечественное ПО.

Взрыв пейджеров ничему не научил. При серьёзной заварушке всё зарубежное ПО, работающее в сетях, может вылететь.

Куча контор потратило кучу денег на поиск "закладок" в ПО и харде. Ничего не нашли.

Плохо искали. В момент Х ПО рванет и оторвет всем конструкторам яйца.

[Старый]

Куча контор потратило кучу денег на поиск "закладок" в ПО и харде. Ничего не нашли.

А потом рушится вся сеть ГАИ или РТР. 

[Старый]

В момент Х ПО рванет и оторвет всем конструкторам яйца.

Придётся хвататься за логарифмические линейки, а их нетуть.