Достаточно найти большую черную дыру и полетать над ее горизонтом на звездолете некоторое время, потом по газам и обратно в свой мир но уже в далеком будущем.
Главное чтод не попасть под раздачу, ибо на большие ЧД дождем сыпятся звезды и прочий мусор, надо вовремя уворачиваться от него, и еще, ни в коем случае не приближаться к ЧД ближе определенного радиуса, иначе затянет, и никакие самые мощные движки не помогут, и все - амба!
Если нужно слетать в прошлое, для этого ищутся самые большие ЧД, и причем такие, которые в прошлом были квазарами. Залетаем в эту ЧД на звездолете, и летаем внутри под самым горизонтом событий, ждем когда откроется обратное окно во внешний мир, у квазаров это окно открывается, и они выбрасывают через него материю, которую они насобирают в будущем...
Итак, открывается окно во внешнюю Вселенную, и по газам через него к себе домой, но в далеком прошлом. Ибо время в ЧД идет в обратную сторону,
Может попасть на Землю в эпоху тиранозавров, и подстрелить парочку чудовищ, а на его черепе можно выгравировать, здесь был Вася, и конкретно указать даты, и адрес для потомков....
Обратно вернуться будет по-проще.
Надо учесть, что в квазаре очень сильное гравимагнитное поле, а оно должно деформировать материю неузнаваемым образом.
Потом нужна именно самая большая ЧД, ибо в меньших ЧД огромная температура и высокая плотность материи, там не полетаешь и спечешься, как картофель, тем более что звездолет влетит внутрь ЧД на скорости практически равной световой. Большая вероятность во что-то вмазаться, нужен спецнавигатор, прокладывающий путь на световые годы вперед звездолета.
-Конструирование вечного двигателя и машины времени запрещено законом!
Продайте мне пожалста пять обычных ЧД и одну Квазаровую. И заверните в газетку. :-)
А где можно приобрести спецнавигатор?
Цитировать6717898 пишет:
-Конструирование вечного двигателя и машины времени запрещено законом!
Дура лекс!
В работе 1905 года Эйнштейн написал: «часы с балансиром, находящиеся на земном экваторе, должны идти несколько медленнее, чем точно такие же часы, помещенные на полюсе, но в остальном поставленные в одинаковые условия» [4,т. 1, с. 20]. Здесь автором была допущена очевидная ошибка: часы на полюсе и на экваторе относительно друг друга никуда не перемещаются, так как находятся на одной и той же жесткой поверхности. Мы имеем дело с одной вращающейся системой координат, в которой находятся пара неподвижных часов.
Обманчивое впечатление о движении часов на экваторе относительно часов на полюсе возникло у Эйнштейна потому, что всякий человек как метанаблюдатель склонен занимать позицию стороннего наблюдателя в абсолютной системе отсчета. Однако в данной ситуации метанаблюдателю лучше всего расположиться на экваторе и смотреть вдоль меридиана на объектного наблюдателя, стоящего на полюсе. Положение этих двух наблюдателей можно сравнить с двумя спортсменами, крепко привязанными (чтобы не смыло волной) к своим местам в двухместном каноэ, которое горный поток бросает из стороны в сторону, и оно время от времени попадает в бурные водовороты.
Непредвзято мыслящему читателю ясно, что Эйнштейн плохо продумал данный пример для иллюстрации эффекта замедления времени, который к тому же имел более серьезные последствия. Я имею в виду парадокс часов. Когда отец-основатель релятивизма там же написал: «...Если в A находятся двое синхронно идущих часов и мы перемещаем одни из них по замкнутой кривой с постоянной скоростью до тех пор, пока они не вернуться в A, на что потребуется, скажем, t сек., то эти часы по прибытию в A будут отставать по сравнению с оставшимися неподвижно часами на t(v/V)2 сек.», мы понимаем, что он вновь поторопился с выводом. Стоило ему еще чуть-чуть подумать и он сам бы сообразил, что сказал нелепость, так как его же первый постулат требует от хода обоих часов полной взаимности.
Это, как было сказано, — исключительно логическое противоречие, но в нем можно выделить и количественный компонент. Предположим, существует третий наблюдатель C, перемещающийся относительно и A, и B. Если мы будем подсчитывать разницу во времени относительно только двух наблюдателей — A и B, получим одну разницу в их возрасте; если же мы посчитаем разницу в возрасте этих двух наблюдателей, учитывая третьего — C, то получим другое число. То есть расчет по схеме AB количественно отличается от расчета АCB. Критики СТО спрашивают релятивистов: а почему, собственно, присутствие третьего лица должно влиять на разницу в возрасте A и B? Но не станем усложнять себе задачу третьим наблюдателем и пока рассмотрим классический парадокс двух близнецов.
Итак, никакого отставания движущихся часов от покоящихся быть не должно, поскольку, с точки зрения движущегося вместе с часами наблюдателя, ситуация выглядит ровно наоборот, и тогда уже «покоящиеся» часы должны будут отстать от «движущихся». В данном случае Эйнштейн как метанаблюдатель поместил себя в координатную систему движущихся часов и совершенно выпустил из виду вторую, «покоящуюся» систему отсчета. Такая инерционность мышления вполне понятна. Она свойственна людям формалистского склада ума, которые не хотят или не умеют комбинировать пространственными образами. Релятивисты не мыслят конструктивными представлениями и придерживаются той нехитрой модели, которая явилась перед их внутренним взором первой.
Тогда, в далеком 1905 году, все еще можно было поправить, если бы рядом с Эйнштейном находился человек с более конструктивным мышлением, чем у него. Пускай бы и появились злосчастные преобразования Лоренца, но конструктивно думающий человек мог бы подсказать автору теории относительности, как не надо интерпретировать их. Сегодня исправлять ошибки поздио: любая глупость, случайно сорвавшаяся с языка великого гуру, должна получить рациональное объяснение. Уже к началу Второй мировой войны теория относительности господствовала повсеместно: «... К этому времени все уже были настолько интеллектуально непроницаемы для любых соображений, представляющих угрозу открытию Эйнштейна, и той картине мира, которая им определялась, что еще раз начинать мыслить по-новому было уже невозможно» [5, с. 33].
Мы все находимся под глубоким гипнозом обаятельной личности Эйнштейна. Его скромность околдовала нас: «Вам кажется, что я взираю на труд моей жизни со спокойным удовлетворением. Вблизи все это выглядит иначе. Нет ни одного понятия, в устойчивости которого я был бы убежден. Я не уверен вообще, что нахожусь на правильном пути. Современники видят во мне еретика и реакционера, который, так сказать, пережил самого себя. Все это, конечно, вопрос моды и объясняется их недомыслием. Но чувство неудовлетворенности поднимается во мне и изнутри. Впрочем, иначе и быть не может, если ты критически относишься к себе» [6].
Вспоминаются слова Эйнштейна, которые он произнес под вечер своей жизни: «Не моя вина, что читатели получают преувеличенное представление о важности достигнутых мной результатов. В этом скорее повинны авторы популярных статей и в особенности корреспонденты газет, которые преподносят все, как нельзя сенсационней» [7, c. 70]. Мы парализованы огромным авторитетом десятка других выдающихся физиков мира. Нужно обладать изрядной долей самомнения, чтобы посягнуть на святыню сотен университетов и бесчисленного множества почитателей Эйнштейна, для которых теория относительности, что Библия для христианина. Однако, если обратиться к истокам этой доктрины, непосредственно к ее основаниям, то обнаружится масса обидных ошибок, откровенных промахов и намеренных натяжек.
Все без исключения «решения» парадокса близнецов, предложенные релятивистами, строятся на нарушении ими в той или иной форме первого постулата СТО о тотальной симметричности кинематической ситуации. Таким образом, антирелятивисту остается лишь внимательно следить за ходом рассуждения релятивиста и фиксировать, в каком месте своих рассуждений тот наступит на горло своей теории и нарушит принцип относительности движения.
Сначала все нарушения симметрии релятивисты оправдывали ускорением. Так поступал сам Эйнштейн, а за ним Паули, Борн и др. В этом случае проблема выводилась из сферы СТО в сферу ОТО. Но затем релятивисты согласились с теми простыми доводами антирелятивистов, которые предлагали тем или иным способом нейтрализовать любые эффекты, вызванные ускорением. Противники учения Эйнштейна говорили: пусть брат-космонавт испытает какие-то ускорения, тогда заставьте брата-домоседа испытать все те же ускорения на земле и проблема будет снята.
После того, как ускорение забраковали в качестве решающего аргумента, был изобретен так называемый радиолокационный метод, когда наблюдатели обмениваются световыми сигналами и свои вывода делают с учетом эффекта Доплера. Этот метод возник вскоре после смерти Эйнштейна, когда проблему парадокса времени с новой силой поднял президент Королевского астрономического общества Дингл. Одновременно лорд Холсбэри предложил схему трех братьев-близнецов, которая автоматически исключала фактор ускорения. Таким образом, в руках релятивистов оказался очень гибкий (правильнее сказать, более спекулятивный) инструмент, в соответствии с которым бег времени отождествлялся с периодом электромагнитных колебаний, который, согласно формулам Доплера, можно легко заставить убыстряться или замедляться.
Однако каждому здравомыслящему человеку отлично известно, что собственная частота биения сердца не зависит от того, перемещается человек в пространстве или нет, хотя воспринимаемая частота пульса за счет эффекта Доплера может гулять довольно в широких пределах. Поэтому увязывание этого эффекта со старением организма является грубой ошибкой. Тем не менее, релятивисты отождествили обратимые физические явления с необратимыми биологическими и в результате на свет появились десятки различных схем хода лучей, которыми обменивались наблюдатели, которые «молодели» или «старели» в зависимости от частоты воспринимаемых сигналов. Но независимо от сложности хода лучей, которые вычерчиваются релятивистами в рамках радиолокационного метода, их ошибка по-прежнему состоит в одном: в нарушении условия симметрии кинематической ситуации.
Релятивисты не владеют своим воображением настолько, чтобы представить ситуацию с позиции подвижного наблюдателя. Они не понимают, что вычерчивание мировых линий, диаграмм Минковского и прочих схем можно как с точки зрения «штрихованного» наблюдателя, так и «нештрихованного» — рисунки их совпадут. Следовательно, все рассуждения, относящиеся к, условно говоря, «покоящемуся» наблюдателю A, в полной мере относятся к «движущемуся» наблюдателю B. Ракета с летящим братом-близнецом удаляется от неподвижного брата-близнеца точно так же, как удаляется земля с «неподвижным» братом-близнецом от ракеты. При этом необходимо твердо помнить, что абсолютная система координат в СТО отсутствует и нужно всячески пресекать попытки ее введения.
Руководствуясь правилом абсолютной симметрии двух систем отсчета, о которых невозможно определенно сказать, движутся они или покоятся, нетрудно найти логические ошибки в рассуждениях релятивистов. Так, например, если релятивист написал, что пространство, несущееся навстречу брата-близнеца A "укоротилось" в n раз, то аналогичная фраза и соответствующая формула должны фигурировать для брата-близнеца B. Отсутствие такой фразы и формулы релятивисты могут оправдывать как угодно, в частности, введением неподвижной точки в своем внутреннем психологическом пространстве. Однако при этом, через свое субъективное пространство они нарушают главный принцип СТО.
Из предыдущих разделов нам стало ясно, что переход от четырех переменных x, y, z, t к четырем другим переменным x', y', z', t' и, который называется «преобразованиями Лоренца», не отвечает преобразованиям координат двух быстро движущихся относительно друг друга систем отсчета. Никакого реального или даже кажущегося замедления времени и сокращения длины не существует. В это можно продолжать верить, истолковывая по-своему результаты некоторых физических опытов, но этого нельзя доказать математически.
Когда вы читаете текст, например такого содержания: «Исследователь, движущийся вместе с лабораторией, сам состоит также из атомов. Значит, и его тело должно укоротиться во столько же раз, во сколько укоротятся его линейки, так что он не заметит какого-либо изменения. Подобным же образом все физико-химические процессы, протекающие в нем самом, замедлятся во столько же раз, во сколько замедляются его часы. По-видимому, мыслительные процессы этого исследователя также замедлят свой ход, и он не почувствует изменения скорости хода своих часов. Поэтому он будет приписывать своим линейкам ту же длину, которой они обладали, когда покоились относительно эфира, и тот же период своим часам. Все это необходимо учитывать при истолковании его экспериментальных результатов» [3, с. 44], — знайте, вы читаете чепуху, вас откровенно водят за нос.
Тот, кто говорит вам, что от быстрого перемещения в пространстве тормозятся умственные процессы и люди начинают плохо соображать на счет своих линеек и часов, — не исследователь природы, а мошенник от науки. Он может быть известным, даже очень знаменитым человеком, только вся его слава пришла к нему от его подельников, таких же, как он, мошенников. Весь XX век наполнен горячими дискуссиями о пространственно-временной структуре Вселенной, которые больше походили на споры средневековых схоластов об акциденции Бога. Вопреки первой заповеди познающего: вещи разумны по своей природе, не пытайся в этот мир привнести свой разум, нынешний физик уподобляется индийскому Брахме, ткущему из самого себя паутину мировых законов. Нередко можно слышать, как физики делают упрек философам, будто бы те все свои проблемы «высасывают из пальца». Это может быть и так, только не физикам об этом судить, чтобы делать подобные замечания, надо быть самим в этом отношении безупречными.
Кто бы что ни говорил, но релятивистские частицы переживают значительно покоющихся или медленно движущихся аналогичных частиц.
Запретить машину времени не возможно, любая ракета по сути путешествует не только в пространстве, но и во-вроемени включительно! Но это путешествие в будущее.
А вот в прошлое можно попасть лишь с помощью черных дыр.
Хотя это далеко не элементарно, ибо тело, проходя через горизонт событий, пересекает плюс минус бесконечность по часам, относительно наблюдателя вне ЧД.
Сложение плюс и минус бесконечности может дать какой угодно результат. Все может зависеть от механизма прохождения горизонта, и от обстоятельств. Впрочем операции с бесконечными числами нам пока не позволены и не освоены,
Вот если обрезать сингулятрности заменив их большими, но конечными значениями, то можно получать вполне реальные результаты.
В частности обрезание вполне возможно вследствие эффекта роста ЧД....