Послезавтра в России очередные выборы.
Очень серьезные. Может быть, судьбоносные.
Скоро агитировать будет уже нельзя. Ну, а пока кандидаты ломают последние предвыборные копья, найдется место для небольшой порции юмора. Тоже о выборах, но не о президентских :D
ДАЕШЬ ВЫБОРЫ!
Нынешней весной я решил баллотироваться в мэры нашего Мухосранска.
Избирательная кампания шла ни шатко, ни валко, без особого шика и ажиотажа. На финишной прямой мы оказались практически голова к голове с моими основными конкурентами - Зюзькиным и Вялькиным. За день до выборов нам троим предстояло выступить на телевидении – чтобы мухосранский избиратель мог окончательно определиться, кому же ему отдать свой драгоценный голос.
Вот тут-то в нашем избирательном штабе и нарисовался научный работник Илья Безумцев – его притащила за рукав в мой кабинет секретарша Верочка.
- Шеф, это именно то, что вам нужно! – с порога безапелляционно заявила она. – Илюша Безумцев – настоящий гений! Он умеет готовить спиртовые настойки из речей виднейших политических деятелей. Выпьете такую настойку перед выступлением на телевидении – и будете чесать в прямом эфире, как по писанному! Успех гарантирован!
Я скептически воззрился на застывшего на пороге молодого человека. Вид у него и впрямь был типичного юного гения – бледное, прыщавое лицо, вьющиеся волосы до плеч, очки-велосипед на курносом носу. Картину дополняли рубашка в крупную клетку, потертые джинсы и хорошо разношенные замшевые туфли. Вылитый Эйнштейн в молодости. А вдруг и впрямь этот недозрелый научный фрукт поможет мне обойти Зюзькина с Вялькиным?
- Что вы можете мне предложить, господин Безумцев? – осведомился я, жестом пригласив гостя садиться.
Он робко присел на самый краешек стула, зябко пожал плечами и начал перечислять:
- У меня есть экстракты речей в стиле Зюганова, экспрессионистский спич Жириновского, размышления а-ля Явлинский...
- Все это не то! – поморщился я. – Мне нужно что-то совершенно оригинальное! Чтобы Мухосранск, как говорится, выпал в полный осадок!
- Нет, я, конечно, могу использовать и речевые обороты самого... - Илья закатил глаза к потолку.
- Нет, нет, президента трогать не будем! – я решительно отмел и этот вариант. – Хотя...
Решение блеснуло в моем сознании подобно молнии.
- Вот что, господин Безумцев, - я растянул губы в улыбке, - а приготовьте-ка мне экстракт из выступлений какого-нибудь американского президента! Согласитесь, речь руководителя США в нашем зачуханом Мухосранске – это будет круто!
- Да, конечно, - он растерянно захлопал ресницами. – Но я хочу вас предупредить...
- Ни слова больше! – я остановил его. Решение было принято, и я уже завелся. – Мне нужна речь американского президента! Например... Э... Например, выступление Рональда Рейгана! Послезавтра я должен говорить точно так, как когда-то говорил американский президент Рейган!
- Гениально, шеф! – Верочка зааплодировала.
- Но послушайте... - Безумцев снова сделал попытку возразить, но я указал ему на дверь:
- Идите работать! Я должен говорить языком Рональда Рейгана – и баста! Я покупаю у вас такую настойку за двадцать тысяч долларов!
Сумма произвела на Илью Безумцева надлежащее впечатление. Он легко кивнул мне на прощание и молча вышел из кабинета.
Вечером следующего дня Илья Безумцев появился в предвыборном штабе с небольшим стеклянным пузырьком, в котором плескалась маслянисто-зеленая жидкость.
- Готово, - сообщил он прямо с порога. – Все, как и заказывали. Экстракт из лучших речей Рональда Рейгана.
- А почему зеленого цвета? – я посмотрел пузырек на свет. – Как-то неаппетитно выглядит...
- Как правило, речи политиков всегда похожи по цветовым оттенкам на денежные купюры той страны, откуда политики родом, - с готовностью пояснил Илья. – В Штатах деньги зеленоватого цвета. Поэтому и напиток получился такого же окраса.
- Годится! – кивнул я и достал из ящика письменного стола пакет с долларами:
- Здесь ровно двадцать тысяч. Спасибо за работу!
Безумцев взял пакет и направился к выходу, но вдруг остановился на полпути и снова повернулся ко мне:
- Я все-таки хотел бы вас предупредить...
- Ну, что еще? – недовольно поморщился я.
- Вам нельзя пить этот экстракт, - он захлопал глазами. – Дело в том, что...
- Не хочу слушать! – раздраженно рявкнул я и зажал ладонями уши. – Не нужно меня расхолаживать и совестить! Я твердо решил применить вашу настойку!
Безумцев пожал плечами:
- Но это же бессмысленно... Ведь жители нашего Мухосранска не поймут...
Я не дал ему закончить и отрезал:
- Меня не интересуют жители Мухосранска, мне нужны их голоса! И чтобы получить эти голоса, я выпью любую изготовленную вами гадость!
Видимо, вид мой был настолько яростен, а слова столь красноречивы, что Безумцев более не стал возражать, и молча ретировался из кабинета.
Мое выступление на телевидении состоялось на следующий день. Перед самым эфиром я на минутку отлучился в туалет, и там, в запертой кабинке, выхлебал жидкость из пузырька до последней капли. Уж не знаю, чего в нем намешал Безумцев, но на вкус экстракт оказался очень похож на обычную валерьянку.
Когда я шел в студию, у меня словно крылья выросли за спиной. Сначала свои речи для избирателей провякали и проквакали Зюзькин и Вялькин. А в заключении слово предоставили мне. И я начал говорить.
Проникновенно и с чувством я изложил мухосранским избирателям тезисы моей предвыборной программы. Я рассказал о том, что снижу городские налоги и повышу пенсии ветеранам за счет местного бюджета. Я пообещал открыть три новых детских садика, четыре школы с интернет-классами и пять больниц с новейшим медицинским оборудованием. Я изложил детальные планы реформы жилищно-коммунального хозяйства города, улучшения транспортного снабжения и полного ремонта всех дорог, дорожек и окончательного асфальтирования даже тропинок на огромном пустыре за восточной окраиной Мухосранска.
Я говорил четко, уверенно и убедительно. Как настоящий Рональд Рейган в его лучшие годы. Краем глаза я заметил, что Зюзькин нервно ерзает на своем месте, глядя на меня широко открытыми от удивления глазами. Вялькин, потрясенный моим выступлением, напротив, как-то весь скукожился в кресле и застыл с отвисшей челюстью.
Мое выступление закончилось одновременно с окончанием эфира. Даже не взглянув на поверженных соперников, я молча поднялся из-за стола в студии, кивнул на прощание ведущему телепередачи и зашагал к выходу. Общий итог был мне совершенно ясен: в обращении к избирателям я на голову превзошел господ-товарищей Зюзькина и Вялькина.
Шагая к выходу из телецентра, я ловил на себе полные удивления взгляды телеоператоров и дикторов, режиссеров и монтажеров. И я понимал их удивление – редко, когда итоги выборов можно предсказать заранее, за день до начала голосования. Я приосанился и расправил плечи. Будущий мэр Мухосранска должен шагать уверенно и с достоинством.
- Ну, как тебе мое выступление? – поинтересовался я у секретарши Верочки, когда мы уже сели в машину. Верочка тоже молчала всю дорогу от телестудии до самого автомобиля, лишь буравила меня округлившимися глазами. – Правда, я говорил, как Рональд Рейган?
- Один к одному, - кивнула моя верная секретарша. – Вы, шеф, говорили очень хорошо, четко произносили слова и правильно ставили ударения. Я только одного не могу понять...
Она сделала секундную паузу и вперила в меня вопросительный взгляд:
- Почему вы выступали на английском языке?
Мир рухнул...
...Самое смешное в этой истории то, что через день я таки получил на выборах 99,5 процентов голосов избирателей Мухосранска. В городе с таким названием может не быть хороших дорог, новых школ и больниц, но природного чувства юмора у его жителей – не занимать!
:D
М. Твен. Как меня выбирали в губернаторы.
http://petrenko.com.ua/blog/elect2004/governor/
Несколько месяцев назад меня как независимого выдвинули кандидатом на должность губернатора великого штата Нью-Йорк. Две основные партии выставили кандидатуры мистера Джона Т. Смита и мистера Блэнка Дж. Бланка, однако я сознавал, что у меня есть важное преимущество пред этими господами, а именно: незапятнанная репутация. Стоило только просмотреть газеты, чтобы убедиться, что если они и были когда-либо порядочными людьми, то эти времена давно миновали. Было совершенно очевидно, что за последние годы они погрязли во всевозможных пороках. Я упивался своим превосходством над ними и в глубине души ликовал, по некая мысль, как мутная струйка, омрачала безмятежную гладь моего счастья: ведь мое имя будет сейчас у всех на устах вместе с именами этих прохвостов! Это стало беспокоить меня все больше и больше. В конце концов я решил посоветоваться со своей бабушкой. Старушка ответила быстро и решительно. Письмо ее гласило:
"За всю свою жизнь ты не совершил ни одного бесчестного поступка. Ни одного! Между тем взгляни только в газеты, и ты поймешь, что за люди мистер Смит и мистер Блэнк. Суди сам, можешь ли ты унизиться настолько, чтобы вступить с ними в политическую борьбу?"
Именно это и не давало мне покоя! Всю ночь я ни на минуту не сомкнул глаз. В конце концов я решил, что отступать уже поздно. Я взял на себя определенные обязательства и должен бороться до конца. За завтраком, небрежно просматривая газеты, я наткнулся на следующую заметку и, сказать по правде, был совершенно ошеломлен:
"Лжесвидетельство. Быть может, теперь, выступая перед народом в качестве кандидата в губернаторы, мистер Марк Твен соизволит разъяснить, при каких обстоятельствах он был уличен в нарушении присяги тридцатью четырьмя свидетелями в городе Вакаваке (Кохинхина) в 1863 году? Лжесвидетельство было совершено с намерением оттяпать у бедной вдовы-туземки и ее беззащитных детей жалкий клочок земли с несколькими банановыми деревцами - единственное, что спасало их от голода и нищеты. В своих же интересах, а также в интересах избирателей, которые будут, как надеется мистер Твен, голосовать за него, он обязан разъяснить эту историю. Решится ли он?"
У меня просто глаза на лоб полезли от изумления. Какая грубая, бессовестная клевета! Я никогда не бывал в Кохинхине! Я не имею понятия о Вакаваке! Я не мог бы отличить бананового дерева от кенгуру! Я просто не знал, что делать. Я был взбешен, но совершенно беспомощен.
Прошел целый день, а я так ничего и не предпринял. На следующее утро в той же газете появились такие строки: "Знаменательно! Следует отметить, что мистер Марк Твен хранит многозначительное молчание по поводу своего лжесвидетельства в Кохинхине!"
(В дальнейшем, в течение всей избирательной кампании эта газета называла меня не иначе, как "Гнусный Клятвопреступник Твен".)
Затем в другой газете появилась такая заметка:
"Желательно узнать, не соблаговолит ли новый кандидат в губернаторы разъяснить тем из своих сограждан, которые отваживаются голосовать за него, одно любопытное обстоятельство: правда ли, что у его товарищей по бараку в Монтане то и дело пропадали разные мелкие веши, которые неизменно обнаруживались либо в карманах мистера Твена, либо в его "чемодане" (старой газете, в которую он заворачивал свои пожитки). Правда ли, что товарищи вынуждены были наконец, для собственной же пользы мистера Твена, сделать ему дружеское внушение, вымазать дегтем, вывалять в перьях и пронести по улицам верхом на шесте, а затем посоветовать поскорей очистить занимаемое им в лагере помещение и навсегда забыть туда дорогу? Что ответит на это мистер Марк Твен?"
Можно ли было выдумать что-либо гнуснее! Ведь я никогда в жизни не бывал в Монтане!
(С тех пор эта газета называла меня "Твен, Монтанский Вор".)
Теперь я стал развертывать утреннюю газету с боязливой осторожностью, - так, наверное, приподнимает одеяло человек, подозревающий, что где-то в постели притаилась гремучая змея.
Однажды мне бросилось в глаза следующее:
"Клеветник уличен! Майкл О'Фланаган-эсквайр из Файв-Пойнтса, мистер Снаб Рафферти и мистер Кэтти Маллиган с Уотер-стрит под присягой дали показания, свидетельствующие, что наглое утверждение мистера Твена, будто покойный дед нашего достойного кандидата мистера Блэнка был повешен за грабеж на большой дороге, является подлой и нелепой, ни на чем не основанной клеветой. Каждому порядочному человеку станет грустно на душе при виде того, как ради достижения политических успехов некоторые люди пускаются на любые гнусные уловки, оскверняют гробницы и чернят честные имена усопших. При мысли о том горе, которое эта мерзкая ложь причинила ни в чем не повинным родным и друзьям покойного, мы почти готовы посоветовать оскорбленной и разгневанной публике тотчас же учинить грозную расправу над клеветником. Впрочем, нет! Пусть терзается угрызениями совести! (Хотя, если наши сограждане, ослепленные яростью, в пылу гнева нанесут ему телесные увечья, совершенно очевидно, что никакие присяжные не решатся их обвинить и никакой суд не решится присудить к наказанию участников этого дела.)"
Ловкая заключительная фраза, видимо, произвела на публику должное впечатление: той же ночью мне пришлось поспешно вскочить с постели и убежать из дому черным ходом, а "оскорбленная и разгневанная публика." ворвалась через парадную дверь и в порыве справедливого негодования стала бить у меня окна и ломать мебель, а кстати захватила с собой кое-что из моих вещей. И все же я могу поклясться всеми святыми, что никогда не клеветал на дедушку мистера Блэнка. Мало того - я не подозревал о его существовании и никогда не слыхал его имени.
(3амечу мимоходом, что вышеупомянутая газета с тех пор стала именовать меня "Твеном, Осквернителем Гробниц".)
Вскоре мое внимание привлекла следующая статья:
"Достойный кандидат! Мистер Марк Твен, собиравшийся вчера вечером произнести громовую речь на митинге независимых, не явился туда вовремя. В телеграмме, полученной от врача мистера Твена, говорилось, что его сшиб мчавшийся во весь опор экипаж, что у него в двух местах сломана нога, что он испытывает жесточайшие муки, и тому подобный вздор. Независимые изо всех сил старались принять на веру эту жалкую оговорку и делали вид, будто не знают истинной причины отсутствия отъявленного негодяя, которого они избрали своим кандидатом. Но вчера же вечером некий мертвецки пьяный субъект на четвереньках вполз в гостиницу, где приживает мистер Марк Твен. Пусть теперь независимые попробуют доказать, что эта нализавшаяся скотина не была Марком Твеном. Попался наконец-то! Увертки не помогут! Весь народ громогласно вопрошает: "Кто был этот человек?"".
Я не верил своим глазам. Не может быть, чтобы мое имя было связано с таким чудовищным подозрением! Уже целых три года я не брал в рот ни пива, ни вина и вообще никаких спиртных напитков.
(Очевидно, время брало свое, и я стал закаляться, потому что без особого огорчения прочел в следующем номере этой газеты свое новое прозвище: "Твен, Белая Горячка", хотя знал, что это прозвище останется за мной до конца избирательной кампании.)
К этому времени на мое имя стало поступать множество анонимных писем. Обычно они бывали такого содержания:
"Что скажете насчет убогой старушки, какая к вам стучалась за подаянием, а вы ее ногой пнули?
Пол Прай".
Или:
"Некоторые ваши темные делишки известны пока что одному мне. Придется вам раскошелиться на несколько долларов, иначе газеты узнают кое-что о вас от вашего покорного слуги.
Хэнди Энди".
Остальные письма были в том же духе. Я мог бы привести их здесь, но думаю, что читателю довольно и этих.
Вскоре главная газета республиканской партии "уличила" меня в подкупе избирателей, а центральный орган демократов "вывел меня на чистую воду" за преступное вымогательство денег.
(Таким образом, я получил еще два прозвища: "Твен, Грязный Плут" и "Твен, Подлый Шантажист".)
Между тем все газеты со страшными воплями стали Требовать "ответа" на предъявленные мне обвинения, а руководители моей партии заявили, что дальнейшее молчание погубит мою политическую карьеру. И словно для того, чтобы доказать это и подстегнуть меня, на следующее утро в одной из газет появилась такая статья:
"Полюбуйтесь-ка на этого субъекта!
Кандидат независимых продолжает упорно отмалчиваться. Конечно, он не смеет и пикнуть. Предъявленные ему обвинения оказались вполне достоверными, что еще больше подтверждается его красноречивым молчанием. Отныне он заклеймен на всю жизнь! Поглядите на своего кандидата, независимые! На этого Гнусного Клятвопреступника, на Монтанского Вора, на Осквернителя Гробниц! Посмотрите на вашу воплощенную Белую Горячку, на вашего Грязного Плута и Подлого Шантажиста! Вглядитесь в него, осмотрите со всех сторон н скажите, решитесь ли вы отдать ваши честные голоса этому негодяю, который тяжкими своими преступлениями заслужил столько отвратительных кличек и не смеет даже раскрыть рот, чтобы опровергнуть хоть одну из них".
Дальше уклоняться было уже, видимо, нельзя, и, чувствуя себя глубоко униженным, я засел за "ответ" на весь этот ворох незаслуженных грязных поклепов. Но мне так и не удалось закончить мою работу, так как на следующее утро в одной из газет появилась новая ужасная и злобная клевета: меня обвиняли в том, что я поджег сумасшедший дом со всеми его обитателями, потому что он портил вид из моих окон. Тут меня охватил ужас. Затем последовало сообщение о том, что я отравил своего дядю с целью завладеть его имуществом. Газета настойчиво требовала вскрытия трупа. Я боялся, что вот-вот сойду с ума. Но этого мало: меня обвинили в том, что, будучи попечителем приюта для подкидышей, я пристроил по протекции своих выживших из ума беззубых родственников на должность разжевывателей пищи для питомцев. У меня голова пошла кругом. Наконец бесстыдная травля, которой подвергли меня враждебные партии, достигла наивысшей точки: по чьему-то наущению во время предвыборного собрания девять малышей всех цветов кожи и в самых разнообразных лохмотьях вскарабкались на трибуну и, цепляясь за мои ноги, стали кричать: "Папа!"
Я не выдержал. Я спустил флаг и сдался. Баллотироваться на должность губернатора штата Нью-Йорк оказалось мне не по силам. Я написал, что снимаю свою кандидатуру, и в порыве ожесточения подписался:
"С совершенным почтением ваш, когда-то честный человек, а ныне: Гнусный Клятвопреступник, Монтанский Вор, Осквернитель Гробниц, Белая Горячка, Грязный Плут и Подлый Шантажист Марк Твен".
Лион Спрэг де Камп. Да не опустится тьма
Взгляд Мартина упал на Аякса и его семью, в частности на старшего сына раба - курчавого десятилетнего мальчугана с
шоколадной кожей.
- Кто-нибудь знает, Теодегискель женат? - задумчиво спросил Пэдуэй.
- Да, - ответил Урия. - Перед самым отъездом в Калабрию этот подонок женился на кузине Виллимера.
- Гмм-м... Скажи-ка, Аякс, твой старший говорит на готском?
- Конечно, нет, господин, зачем это ему?
- Как его зовут?
- Приам.
- Приам, хочешь заработать несколько сестерций?
Мальчик вскочил и низко поклонился. Такая угодливость в ребенке вызвала у Пэдуэя отвращение. Пора с рабством кончать, подумал он.
- Да, господин, - с готовностью доложил мальчуган.
- Можешь произнести слово "atta"? По-готски это значит "отец".
- Atta, - исполнительно сказал Приам. - Где мои сестерции?
- Не так быстро, Приам. Повтори пока несколько раз, попрактикуйся.
Пэдуэй встал и оглядел многолюдное поле.
- Hai, Дагалайф!
Офицер выбрался из толпы и подошел ближе.
- Hails, Мартинус! Чем могу тебе помочь?
Пэдуэй зашептал ему на ухо, а потом обратился к Приаму:
- Видишь мужчину в красном плаще? Ну, который говорит? Так вот, заберись на помост и скажи ему "atta". Только громко, чтобы все слышали. И повторяй до тех пор, пока что-нибудь не произойдет. Потом беги сюда.
Приам задумчиво нахмурился.
- Этот человек - не мой отец. Вот мой отец! - Он указал на Аякса.
- Знаю. Но если хочешь заработать, делай так, как я велел. Все понял?
Мальчик в сопровождении Дагалайфа направился к толпе готов и на минуту скрылся из виду. Затем, поднятый сильными руками Дагалайфа, маленький негритенок появился на помосте, рядом с продолжающим бахвалиться Теодегискелем. Над полем отчетливо разнесся детский крик:
- Atta!
Теодегискель замолчал на полуслове. Приам несколько раз подряд повторил:
- Atta! Atta!
В наступившей тишине раздался голос:
- Похоже, он тебя знает!
Теодегискель, дико оскалившись и побагровев, застыл столбом. В рядах готов родился слабый смех, который, быстро вырос в гомерический хохот.
Стараясь перекрыть шум, Приам еще громче крикнул:
- Atta!
Теодегискель схватился за меч и шагнул к мальчику. У Пэдуэя замерло сердце.
Но Приам спрыгнул с помоста в руки Дагалайфа, оставив Теодегискеля орать и размахивать мечом. По всей видимости, претендент снова и снова кричал: "Это ложь!" Пэдуэй видел, как открывается и закрывается его рот, слова же тонули в неистовом гоготаньи толпы.
Подбежали Приам и Дагалайф. Гот слегка пошатывался, держась руками за живот. Мартин было встревожился, однако заметил, что Дагалайфа разбирает приступ неудержимого смеха. Пэдуэй постучал его по спине, подождал, пока утих не дающий вздохнуть кашель, и произнес:
- Теодегискель скоро придет в себя, а он достаточно зол, чтобы натравить на нас всю свою шайку. У меня на родине есть образное выражение "делать ноги". По-моему, в данной ситуации оно очень уместно. Идем отсюда!
- Эй, господин, - выкрикнул Приам, - а где мои сестерции? О, спасибо! Хочешь, я кого-нибудь еще назову отцом?
Кстати, одним из наших лучших Верховных Президентов был ящероподобный парень с планеты Акварелла-XI.
– Это правда?
– До последнего слова, – ответила она.
– И великий Байерли был просто робот?
– О, этого мы никогда не узнаем. Думаю, что да. Но когда он решил умереть, то распорядился, чтобы его тело уничтожили, так что доказать теперь ничего невозможно. И потом какая разница?
– Ну, знаете...
– Вы тоже разделяете предрассудки против роботов. А зря. Он был очень хорошим мэром... Вот и все, – произнесла Сьюзен Кэлвин, вставая. – Я видела, как все это начиналось, – с того времени, когда бедные роботы еще не умели говорить.
Типра по Твну...;) http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A2%D0%B0%D0%BD%D1%86%D1%8B_%D1%81%D0%BE_%D0%A1%D0%BC%D1%83%D1%80%D1%84%D0%B0%D0%BC%D0%B8И ещё лучше:http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9E_%D0%BF%D1%80%D0%BE%D1%88%D0%BB%D0%BE%D0%B9_%D0%BD%D0%BE%D1%87%D0%B8Хотя и был ещё лучше, не находится что-то, "про выбор между клизмой и сендвичем с говном..." 8) А это просто 1-я из моих любимых:http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A8%D0%B5%D1%84_%D1%82%D0%B5%D1%80%D1%8F%D0%B5%D1%82_%D1%82%D0%B5%D1%80%D0%BF%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5, 2-я следует ;)
Хоть поржал...)))
ЦитироватьКстати, одним из наших лучших Верховных Президентов был ящероподобный парень с планеты Акварелла-XI.
оттуда же
Цитировать— Я так и решил, что найду вас здесь, — сказал маленький человек с довольной улыбкой. — Отыскал сразу же. Собираетесь пожить на Транае?
— Я остаюсь навсегда.
— Отлично, — сказал человек. — Хотите стать Верховным Президентом?
— Что?
— Хорошая зарплата, сокращенный рабочий день, и всего лишь на один год. Вы похожи на человека, принимающего интересы общественности близко к сердцу, — весело говорил незнакомец. — Так как же вы решите?
Гудмэн не знал, что ответить.
— Вы хотите сказать, — изумленно спросил он, — что ни за что ни про что предлагаете мне высший пост в этом государстве?
— Что значит «ни за что ни про что»? — обиделся незнакомец. — Вы что думаете, мы предлагаем пост Верховного Президента первому встречному? Такое предложение — большая честь.
— Я не хотел....
— А вы, как житель Земли, очень подходите для этого поста.
— Почему?
— Общеизвестно, что жители Земли любят власть. Мы, транайцы, власть не любим, вот и все. Слишком много возни.
Оказывается, так просто. Кровь реформатора вскипела в жилах Гудмзна. Хоть Транай и идеальная планета, здесь кое-что можно усовершенствовать. Он вдруг представил себя правителем Утопии, который осуществляет великую миссию улучшения самого совершенства. Однако чувство осторожности помешало ему принять предложение сразу. А вдруг незнакомец — сумасшедший?
— Спасибо за ваше предложение, — сказал Гудмэн. — Но мне нужно подумать. Возможно, я переговорю с нынешним Президентом, чтобы узнать о характере работы.
— А как вы считаете, для чего здесь я? — воскликнул маленький человечек. — Я и есть Верховный Президент Борг. — Только сейчас Гудмэн заметил официальный медальон на шее у незнакомца.
— Сообщите мне ваше решение. Я буду в Национальном дворце.
Борг пожал Гудмэну руку и отбыл. Гудмэн подождал пять минут и позвонил портье:
— Кто это был?
— Верховный Президент Борг, — сказал портье. — Вы согласились?
Хайнлайн Роберт
Ее собственная ваннаяhttp://lib.rus.ec/b/22059/read
ЦитироватьИ вот я негласный секретарь советника. Сижу у барьера на всех заседаниях городского совета. Если я почесываю правое ухо, советник Нельсон голосует "за", если левое, то "против" - чаще всего.